В классическом советском толковании фашизм — открыто террористическая диктатура наиболее реакционных сил монополистического капитала, <…> воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, широкое использование государственно-монополистических методов регулирования экономики, политическая (часто лжесоциалистическая) демагогия с целью создания массовой базы для фашистских партий и организаций. Украина, в общем, недурно укладывается в это определение — олигархия, антикоммунизм и массовый шовинизм в стране налицо. Если вам кажется, что, например, шовинизма там особо нет, попробуйте объяснить, отчего патриотические украинцы так любят использовать в качестве ругательства название безобидного народа мокша и почему им кажется, что они таким образом кого-то зацепят.

Другое дело, что советское определение уж очень широкое и при этом не слишком конкретное, и при желании в такое ложе можно много чего запихать — в принципе, любое обычное «сдвинутое вправо» национальное государство с проблемами на национальной почве можно подверстать под такое определение в угоду моменту, вплоть до Израиля. Эсэсовцы в пейсах и лапсердаках — это, конечно, очаровательный образ, но всё же попробуем искать дальше.

Умберто Эко предлагает целый «чек-лист», так сказать, «проверь себя и контрагента на фашизм». Трудно не заметить, что великий итальянский интеллектуал выдал очень эклектичное определение. Из 14 пунктов одни посвящены идеологии, другие — экономике, третьи вообще вопросам пола и даже отдельным риторическим и пропагандистским приёмам. При этом Эко уточнил, что достаточно наличия даже одной характеристики, чтобы «начала конденсироваться фашистская туманность». В этом списке присутствуют культ традиции, иррационализм, культ действия в противовес интеллектуальному миру, неприятие несогласия и критики, борьба с инородцами, опора на средний класс, национализм и одержимость борьбой против врагов, риторическое представление врага одновременно мощным и ничтожным, категорическое неприятие пацифизма, «популистский элитаризм» (рядовые граждане — лучший народ на свете, партия — оплот лучших из граждан), культ героизма и смерти, культ мужественности и неприятие любого нетрадиционного сексуального поведения, популизм с исполнением решений большинства — народа как единого тела (и презрение к парламентаризму), — и, наконец, новояз.

Как легко заметить, при таком обилии признаков подверстать под фашизм можно вообще полпланеты. Тут, конечно, трудно не увидеть многие милые черты современной Украины, но всё же Эко уж очень ударяется в детали и одновременно захватывает крайне широко, с запасом, и в итоге его эссе о фашизме оказывается занятным, но скорее дающим почву для «дискуссий» в духе: «Ты фашист. — Я фашист?! Как смеешь ты?! Нет, это ты фашист!»

Ну хорошо, а всё-таки, есть у нас более рабочие способы?

Корни украинской государственности действительно связаны с фашизмом, и это не фигура речи, — идеологи вроде Донцова, создававшие интеллектуальный фундамент современной Украины, примыкали именно к фашистским движениям в узком смысле. Теория и практика ОУН/УПА безусловно фашистские, и значительную часть Второй мировой они были напрямую младшим союзником Рейха. Это не вопрос дискуссии, это вопрос базовых фактов. Но всё же согласимся, что восхваление фашистов прежних эпох и даже заимствование их символики — это мерзко, но, скорее, на уровне дурных бытовых привычек, этакий политически и философски обоснованный отказ от мытья головы и использования туалетной бумаги. Всё-таки мы говорим о современной реальности, о том, что происходит с 2014 года по сей момент.

Многих черт фашизма, которые роднили бы современную Украину с режимами Гитлера или Муссолини, она в действительности не демонстрирует. К примеру, страна начисто лишена такой типичной черты фашизма в его бытовом понимании, как культ вождя. Также, говоря об Украине, сторонники тезиса «это нормальное европейское демократическое государство» указывают, что откровенно ультраправые партии никогда не имели там парламентского большинства (и это правда), да и с антисемитизмом более-менее обычный восточноевропейский уровень, а Зеленский, собственно, еврей.

Однако существуют черты, заставляющие отнестись к обвинениям в фашизме более серьёзно.

Одно из наиболее внятных современных определений фашизма дал Майкл Манн, британский и американский социолог, автор серии впечатляющих работ по истории общества и блестящей монографии, которая называется, собственно, «Фашисты». Саму книгу мы безусловно рекомендуем публике — даже сквозь страницы видно, насколько автора увлекает его же предмет исследования (при полном отсутствии намерения оправдать, но страстном желании понять описанное явление), здесь же перейдём к сути.

Было бы удивительно, если бы Манн не попытался дать своего определения фашизму, и он предлагает довольно тонкое толкование.

Соответствует ли этому определению Украина?

Самый простой вопрос: проводятся ли и проводились ли на Украине чистки силами парамилитарных формирований?

Активность ультрапатриотических военизированных движений в этой стране, очевидно, выходит и за рамки легальной деятельности, и за пределы обычного поведения фанатских клубов или просто общественных активистов. До Евромайдана такие группировки пребывали на маргинальном положении, но в 2014 году всё изменилось. Так, одна из групп, составивших основу «Азова»*, — это активисты «Автомайдана», мобильных групп силовой поддержки националистов. Именно парамилитарии, а не официальные силовые подразделения сыграли ключевую роль в массовом убийстве в Одессе 2 мая 2014 года. Они же сыграли существенную роль в разгроме антимайдана в Харькове (вместе с силовыми структурами) и решающую — в Николаеве и Днепропетровске.

Одесса — наиболее яркий, но далеко не единственный пример националистического парамилитарного насилия внутри Украины. Так, 18 июня 2014 года пропал мариупольский журналист социалистических убеждений Сергей Долгов. Он был похищен вооружёнными людьми в гражданской одежде. Больше Долгова никто не видел живым. Товарищи пропавшего обвинили в похищении солдат нацбата «Днепр-1» и сообщали об угрозах в свой адрес. Этот эпизод фактически не расследовался официально. Более известным инцидентом стало убийство журналиста и писателя пророссийской ориентации Олеся Бузины весной 2015 года. Бузина был застрелен из пистолета неподалёку от своего дома в Киеве. Следствие задержало троих человек, все они относились к ультраправым группировкам («С14» и УНА-УНСО) и участвовали в войне на Донбассе. Никто из них — и вообще никто — не понёс наказания. Именно парамилитарии угрозами и прямым насилием сорвали привлечение к ответственности в Одессе тех единичных националистов, которых всё же задержали в связи с убийствами людей 2 мая.

Управление верховного комиссара ООН по правам человека, Amnesty International и другие правозащитные группы упоминали о длинном ряде случаев внутреннего парамилитарного насилия на Украине. Так, отмечалось систематическое противоправное задержание людей в Мариуполе с последующими пытками с целью выбить признания (чаще «признания») в сотрудничестве с ДНР. При этом пострадавшие утверждали, что бойцы «Азова»* орудовали во взаимодействии с СБУ.

Любопытно также, например, как именно действовали украинские парамилитарии на фронте. Широко известный бой под Славянском в апреле 2014, когда на трупе боевика нашли визитку Дмитрия Яроша, состоялся благодаря тому, что активисты «ПС» без официального статуса и оснащённые оружием, купленным на чёрном рынке у криминальных структур, провели свою собственную «операцию», в результате которой несколько человек с обеих сторон были убиты и ранены. Эта акция, безусловно, не является операцией украинских силовиков и относится именно к области парамилитарного насилия.

Важно, что деятельность украинских парамилитариев включает — но не исчерпывается ими, — группы, вписанные в официальные силовые структуры. «Азов»*, «Айдар» и тому подобные подразделения были включены в состав силовых ведомств Украины, однако формировались уже в ходе войны и аккумулировали людей ультраправых взглядов. Кроме того, зачастую такие группы имели за спиной развитую сеть гражданских структур, и численность действующих в тылу политических активистов превышала количество воюющих на фронте. Так, представитель организации «ДУК Правый сектор» в 2015 году заявил, что у его движения имеется два батальона, воюющих на фронте, и 18(!) запасных. Своей сетью организаций за пределами, собственно, воинских частей располагал (и располагает в настоящий момент) «Азов»*, у истоков подразделения МВД «Святая Мария» стояли деятели радикального движения «Братство» и т.д. То есть на Украине с 2014 года действовала целая россыпь воинских подразделений (в составе вооружённых сил, нацгвардии и МВД), тесно связанных с одной стороны с националистическими организациями, а с другой — с государственными органами.

Фактически, люди пророссийских взглядов — в том числе в случаях, когда такие взгляды были сомнительными — оказались на территории Украины вне закона, преступления против них не расследовались (часто даже не фиксировались официально).

Подчеркнём, кстати, что чистки в рамках фашистского режима не обязательно должны быть этническими, они могут быть и чаще всего оказываются политическими. В случае с Украиной проблема состоит ещё и в том, что внятных этнических границ между русским и украинцем попросту не существует, и это сплошь и рядом вопрос самоидентификации. Так что чистки «сепаров» и «ватников» — это одновременно поражение в правах русских как таковых, а не только людей «неправильных» политических взглядов.

«Но ведь ультраправые в Украине никогда не выигрывали выборы!» Это действительно так. Однако задача украинских ультраправых движений, их роль в политической системе страны состоят не в том, чтобы выигрывать выборы. Спецпидроздилы тонтон-макутов на Гаити и эскадроны смерти в Сальвадоре создавались не для парламентских дискуссий, однако на политический ландшафт влияли прямо и непосредственно. Задача ультраправых боевиков на Украине состояла и состоит не в том, чтобы вести политическую борьбу в легальном поле, а в том, чтобы запугивать или уничтожать нелояльных и в зародыше уничтожать любые попытки «внутренних врагов» на это самое легальное поле выйти.

Что касается строительства на Украине трансцендентного национального государства, здесь, пожалуй, не должно возникнуть вопросов. Украинское национальное государство, преодолевающее любые барьеры, от классовых до культурных, является ключевой ценностью для всех находящихся в публичном поле украинских политических структур и фигур. Государство как абсолют, в сравнении с которым все личности и группы относительны, и должны рассматриваться лишь в своём отношении к государству. Оно обладает самосознанием, собственной волей и личностью, оно воплощает в себе имманентный дух нации, — легко представить эту речь в устах любого украинского политика с 2014 года, между тем, её автором является Бенито Муссолини.

Итак, Украина отлично соответствует критериям фашизма «по Манну». После 2022 года у многих возник соблазн списать всё происходящее на боевые действия, однако магистральная линия на построение именно такого государства возобладала сразу после победы Евромайдана. Более того, сам Евромайдан являлся именно парамилитарной структурой, а к эффектным акциям насилия перешёл ещё до, собственно, захвата власти.

Стоит ещё раз подчеркнуть, что существует множество разнообразных определений фашизма, однако приведённые обстоятельства безусловно говорят, что обвинения в адрес украинского государства не лишены смысла и основаны в первую очередь не на символике ультраправых движений, а на фактической практике.

Кстати, можно попробовать эту концепцию на излом и растяжение приложить и к России. И здесь мы видим, что критериям «фашизма по Манну» Россия не соответствует вообще. Радоваться этому или огорчаться, но национализм однозначно не является для нашей страны доминирующей идеологией. С парамилитаризмом тем более не задалось. «Вагнер» можно ещё кое-как заявить в качестве парамилитарной группировки, но до недавнего времени его энергия была направлена исключительно вовне — это фактически иррегулярная часть российских вооружённых сил. Ну а когда «Вагнер» всё же попытался «продавить» государство на уступки по украинскому сценарию, закончилось это фактически безрезультатно. Так что за звериный оскал парамилитаризма в РФ отдувается разве что «Юнармия», что, согласимся, анекдот.

Что до чисток, то помимо исправимых и редких перехлёстов, уголовному преследованию подвергают разве что действительно озверевших персонажей, ломающих трансформаторы и собирающих на дроны ВСУ прямо из своего дома — что уже, согласимся, выходит за рамки политической борьбы и любых взглядов. Назвать это чистками при минимальной честности невозможно. Особенно на фоне Украины, где нелояльность правительству и разговоры о мире могут привести просто к физическому устранению оратора.

Но вернёмся к предмету разговора. Говоря об омерзительности практик современного украинского государства, не стоит забывать о его сильных сторонах. Было бы нелепо впадать в типичный грех фашизма по Эко и изображать противника страшным и одновременно ничтожным. Современный украинский фашизм — мощная движущая сила для этого государства, и не стоит его недооценивать. Мы можем возмущаться, можем недоумевать, можем что угодно — но на Украине сколотили сообщество в миллионы людей, которые готовы активно и деятельно воевать, которые освобождены от химеры, именуемой совестью, действуют отчаянно и зачастую умело. Да, эта идеология избавляет их от сантиментов — они готовы хоть сыпать противопехотные мины на города, хоть использовать классические террористические акты, и формула «будет украинским или безлюдным» — это для них не фигура речи.