Проблема подобных инициатив в том, что они все время запаздывают. Удивительно, но как раз Россия оказывается каждый раз готова к переговорам, если на переговорах стороны будут исходить из фактически сложившейся реальности. Украине для того, чтобы вообще заговорить о «границах до 24 февраля» потребовалось потерять Мариуполь, Херсон, Изюм, Бердянск, Северодонецк. Впрочем, эта заторможенность характерна не только для Киева. Во второй половине мая итальянское правительство разработало мирный проект, предусматривающий… широкую автономию Крыма в составе Украины.

Наиболее свежая позиция Украины к данному моменту: «Сейчас не время для переговоров». Новость опубликована буквально в момент, когда пишутся эти строки. Это, так сказать, все, что нужно знать о миролюбии Киева.

Можно сколько угодно спорить: кто прав, кто виноват, кто больший негодяй в текущем конфликте вокруг Украины. Проблема в том, что, очевидно, никто ни до чего в этом споре не договорится. Компромисс по вопросам этики в случае с Украиной нереален. Причем это не касается даже вопроса о том, кто объективно прав или виноват: попавшие под бомбы жилые массивы в Харькове уже есть, и психологически никакие абстрактные рассуждения обломанный палец многоэтажки, торчащий в небо, не перебьют. Но и известная фраза про «где вы были восемь лет» плоха для украинцев и наших сторонников мира на любых условиях не тем, что это якобы демагогический прием, а тем, что реально ответить на нее нечего: восемь лет им было наплевать.

А раз невозможно договориться об этической стороне вопроса, стоит вернуться к классике дипломатии – разговору об интересах и свершившихся фактах.

И те и другие вполне понятны. Для Украины реальная задача, конечно, не «возвращение Крыма», а сохранение вообще какой-то государственности как таковой. Вопрос о том, что происходит на поле битвы, тоже имеет ясный ответ. Можно сколько угодно твердить о скорой победе Украины, но сейчас вопрос об исходе противостояния на поле боя сводится к тому, у кого больше снарядов. А их больше у России. С тем, что сейчас Украина несет более тяжелые потери, чем российская армия, не спорит, кажется, никто. Причина банальна: противника засыпают градом боеприпасов. Однако на той стороне пока действительно готовы воевать до момента, когда количество рук и ног в украинской армии сравняется с числом людей.

В реальности, кажется, Владимир Зеленский больший сторонник русского мира, чем сами русские. Если в России многих удовлетворил бы мир по фактически достигнутой линии фронта, то к западу от нее даже после серии тяжелых поражений не готовы поступаться ничем. Этакой стойкостью можно было бы и восхититься, когда б не тот факт, что такая твердость с 2014 года непрерывно оборачивается для Украины самыми печальными последствиями. Люди не хотели искать компромисса в Донбассе и получили восстание в Донбассе. Хотели сохранить эфемерную возможность вернуть Донецк под контроль – контроль не восстановили, зато потеряли Херсон, Изюм и Мариуполь. Теперь, после всего, что случилось, для переговоров, по мнению Зеленского, по-прежнему «не время». Ну что ж, действительно, Славянск и Краматорск еще не взяты русскими.

Зеленский, в сущности, дает урок нашим же собственным пацифистам. Желание прекратить гибель людей понятно и объяснимо, но положить оружие должны две стороны, а не одна. Линия соприкосновения не быстро, но уверенно ползет к западу. Кажется, в том, чтобы она перестала двигаться, заинтересована та сторона, которая теряет от такого смещения. Однако фактически это оказывается не так.

В России любят шутить по поводу Железного Димона-Принудителя имея в виду Дмитрия Медведева. Однако, похоже, что российскому чиновнику сложно тягаться с главным русским ястребом, готовым биться, пока от Украины не останутся дымящиеся руины.

Этого русского ястреба зовут Владимир Зеленский.