В начале XVII столетия Россия лежала в руинах, в Кремле стоял чужеземный гарнизон, Москва напоминала современный Алеппо на пике гражданской войны, а правительство было прямо-конкретно сборищем иностранных агентов, напрямую обслуживавших интересы польской короны. Этой стране нужны были герои, и они нашлись. Один был купцом, другой – армейским командиром. Минин и Пожарский.

Эти двое отлично понимали, чего они хотят, а чего нет. Им нужна была крепкая единая страна. А вот идти за полностью скомпрометировавшей себя элитой они не собирались. То, что проделали эти двое, было чем-то совершенно беспрецедентным. Минин и Пожарский начали со сбора «донатов», с которых удалось оснастить и вооружить костяк того, что стало Вторым ополчением. Затем они организовали сбор налогов, формирование и наем боевых отрядов, поход к Москве. Поляки над Мининым ржали. Ему предлагали вернуться за прилавок. Пожарского похлопывали по плечу – этакий исполнительный, безусловно, профессионал, но без фантазии. Против него стоял блестящий гетман Ходкевич, чемпион, разгромивший всех, кого можно разгромить.

Прошло короткое время. Шутники, острившие над Мининым, доели всех кошек, каких нашли в Кремле, съели некоторых боевых товарищей, умерших раньше, и капитулировали. Блестящий Ходкевич был побежден тихим профессионалом Пожарским в битве на улицах Москвы. Армейский командир и купец, носивший странный титул «Выборный от всей земли человек» выиграли свою партию и спасли страну. Над ними не стояло царя, над ними не было начальства, они стали себе начальством сами, а царь у них был в голове.

К чему это все? Сейчас мы узнали, что можем действительно влиять на историю. Нас в два приема ошарашило развитие событий на Украине. Но вместе с этим русские поняли, что раз у нас есть только мы, значит, надо действовать. Нет приказа? Мы отдадим его себе сами. Государство медлит? Мы начнем без него.

В Донбассе в 2014 году воевала в первую очередь не российская армия, воевало русское общество, организующее на лету батальоны. Сейчас армия пришла во всей силе тяжкой, но для общества все только началось. Оказалось, что мы можем и хотим поддерживать свои войска и своих соплеменников в беде и способны где-то даже обгонять паровоз государства. Тонны грузов, сотни, чтоб не тысячи волонтеров, дотягивающиеся и до боевых частей, и до больниц в тылу, и до мэрий городков Донбасса, и персонально до стариков, у которых из-за боев нет инсулина и целых стекол.

У нас сейчас воюет не только армия. Воюет не только государство. У нас воюет общество. Люди увидели друг друга, и им понравились те, кого они видят. Самоорганизация оказалась стремительной и эффективной.

Появилась даже такая штука, которой я лично не ожидал и рад, что ошибся. Это гуманитарное волонтерство в исполнении тех, кто вообще-то против СВО. Да, люди считают, что страна сделал большую ошибку. И все-таки главным для них стало не самоутвердиться по этому поводу, не постоять в белом плаще, а помочь тем, кто попал в беду. И эта позиция достойна уважения, это деятельный пацифизм тех, кто не стал в острый момент бросать свою страну, это те, кто остался со своим народом там, где он есть. Они оказались именно что нашими голубями, а не чужими ястребами. И с ними мы, зетовцы и ватники, как раз всегда договоримся, потому что и мы, и они – люди разумные и болеем за Отечество, хоть бы и разными путями.

У нас появилась своя, глубоко неофициальная пресса: в эпоху Telegram каждый сам себе репортер. Свои авторитеты, свои легендарные личности. Донбасс дал нам не только пример героики, но и возможность увидеть друг друга, познакомиться, делать вместе нечто важное.

А вот кто из общественного обсуждения сам собой бездарно выпал, так это те, кто уехал бранить проклятый режим за рубеж и там клянчить себе паспорт полезных русских. Они могут еще физически вернуться, но кто их когда послушает. Вы были с нами в сытости и безопасности, вас не стало в голоде и тревоге. Здесь, понятно, нет претензий к тем, кто уехал из-за проблем с работой. Но вот самоназначенная совесть нации сама себя загнала на поля жизни страны.

Но главное – осознание себя. Сохранение национального достоинства, помощь ближнему, поддержка друг друга – это не какому-то начальству надо, это нам надо. Это мы хотим войти в Славянск, это мы хотим, чтобы дончане вздохнули свободно. Государство может ошибаться, может действовать где-то не оптимально, может быть каким угодно – это важно для нас.

Герои XVII века показали, что при необходимости общество может само себе если не создать, то здорово усилить даже армию. Их добрую традицию, кстати, восстановили в СССР. Все эти танки и самолеты «Пензенский рабочий», «Саратовский школьник», «Оренбургский пчеловод». Между прочим, там, в сталинском СССР, существовала танковая колонна, собранная на деньги прихожан Русской православной церкви. Чтоб вы понимали накал, со сбережений православных тогда укомплектовали полк огнеметных танков. Так вот, традиция снова возрождается. В конце концов, броневик «Московский банковский аналитик» звучит не хуже, а уж дрон «Пермский гопник» и вовсе посеет ужас над позициями супостата.

И знаете что. Ремарк еще сказал: «Единственное хорошее, что породила война – это товарищество». Так вот, СВО закончится. Но с нее вернутся люди, которые успели перезнакомиться и получить опыт большого и важного совместного дела. Нам устроили краш-тест. Как обществу в целом. И оно, наше общество, его прошло. Да, мы умеем самоорганизовываться. Да, мы умеем прямо по ходу войны создавать организации, способные делать что-то полезное. И это знание, это умение, эта привычка останется с нами, когда все закончится. Мы сейчас очень многое о себе узнали и пойдем дальше, «уже понимая, что мы можем многое сами».

Мы чаяли гражданского общества, мы ждали рождения нации.

Вот она. В крови, огне, в очень тяжелый момент. Но это она.