С любезного приглашения замечательного издания Readovka я решил начать цикл статей, связанных общей темой «Кто мы — русские?». Кто мы как этнос, как нация, как цивилизация, как государство, как великая держава. Здесь очень много напутано и сказано достаточно лжи — и врагами, и дураками, которые хуже врагов. Люди потеряли зачастую самые элементарные понятия о том, что такое общество, нация, государство, почему у цивилизованных людей принято сражаться за очаги и алтари, почему власть предержащие должны вести страну к победе, а не к поражению, почему война — это серьезно, и она требует всей отдачи сил народа… Приходится проговаривать базу в самом буквальном смысле слова, потому что в учебниках обществознания об этом не пишут (и это отдельная проблема), а из «Александра Невского», как сообщают на некоторых каналах, принято вырезать хорал «Вставайте, люди русские!».

Говорить придется иной раз, как с контуженным, находящимся в тяжелой афазии. И все-таки, эти тексты будут довольно интеллектуально сложными, поскольку учиться сложным мыслям тоже надо. Иначе мы поглупеем и проиграем тем, кто умнее, умственно изворотливей, чем мы. И все-таки, пожелаю приятного и увлекательного чтения. Начнем с разговора о том, что такое русское национальное государство, превратившееся у молодых патриотов в настоящий мем — «РНГ». Как появилось это словосочетание, что означает, и как его правильно понимать, а как — неправильно.

Русские как этнос и как нация — это продукт истории. Русские созданы государством Русью (советский термин «Киевская Русь» — неисторичен и неверен). До появления Руси никаких «русских по крови» в современном смысле не было, а что из себя представляло летописное варяжское племя «Русь», до сих пор идут жаркие споры. Были жившие на реках восточноевропейской равнины славянские (словене, поляне, кривичи, северяне, вятичи и др.) и некоторые финно-угорские (чудь, весь) племена. Сперва появилось государство Русь, Русская Земля во главе с князьями Рюриковичами, а затем попавшие под его власть отдельные племена начали именовать себя все вместе Русью. Они получили общий язык, общую высокую христианскую культуру, общую церковную организацию.

Нация всегда строится «сверху»: сперва верхние этажи — государство, церковь и культура, а затем уже и интеграция людей из локальных племен и регионов в один большой этнос. Когда утверждают, что нации существуют от природы, это неверно — ни один современный этнос не восходит ни к сыновьям Ноя (ни один из упомянутых потомков Ноя не может быть соотнесен с современным народом), ни к обезьяне. Когда утверждают, что нации появились только в новое время, едва ли не в XVIII веке, — это тоже неверно. В новое время они лишь обогатились общественными институтами нового времени — системой образования, печатью, регулярной армией.

«Россия является старейшим национальным государством Европы» — Иван Солоневич преувеличивал, но не слишком. Основы нациестроительства в русском случае были заложены в IX-XI веках, в период, который в Европе можно назвать «великим происхождением народов». Именно тогда появились и французы, и англичане, и немцы, и поляки, и чехи, и венгры, и сербы, и хорваты, и шведы, и норвежцы, и датчане, и испанцы (кастильцы) — практически все основные европейские нации. Создавались они благодаря тому, что народ, говоривший на одном языке, начинал рассматриваться в рамках христианской культуры как образ и подобие библейского народа Израиля: особая миссия, особое место перед Богом, священное право на свою территорию.

Вот таким народом — Русью со священным правом на свою территорию, то есть Русскую Землю — и начали воспринимать себя русские в XI-XII веках в «Слове о Законе и Благодати», «Повести временных лет», «Слове о Полку Игореве» и «Слове о погибели Русской Земли». В XIII-XIV веках часть русских земель была оккупирована Литвой, а часть стала вассалами Золотой Орды, сохранив внутреннюю автономию. Именно там-то, вокруг Москвы, и начало формироваться русское национальное государство.

Откуда взялся этот термин? Он появился в русской историографии рубежа XIX–XX веков. Это был период, когда всюду в Европе национальный принцип организации государств начал главенствовать над остальными: династическим, религиозным и так далее. В России под рукой императора Александра III последовательно проводилась политика «Россия для русских и по-русски». Именно в эту эпоху великий русский историк Василий Осипович Ключевский в своем «Курсе русской истории» рассказал о превращении России при Иване III в русское национальное государство:

«Сознание или, скорее, чувство народного единства Русской земли — не новый факт XV—XVI вв.: это дело Киевской Руси XI—XII веков… оно выражалось не столько в сознании характера и исторического назначения народа, сколько в мысли о Русской земле как общем отечестве.

Разрыв русской народности на две половины, юго-западную и северо-восточную, удельное дробление последней, иноземное иго — эти неблагоприятные условия едва ли могли содействовать прояснению мысли о народном единстве, однако были способны пробудить или поддержать смутную потребность в нем...

Я веду речь не об этой потребности, а об идее национального государства, о стремлении к политическому единству на народной основе. Эта идея возникает и усиленно разрабатывается прежде всего в московской правительственной среде по мере того, как Великороссия объединялась под московской властью.

Вобрав в состав своей удельной вотчины всю Великороссию, и принужденный действовать во имя народного интереса московский государь стал заявлять требование, что все части Русской земли должны войти в состав этой вотчины. Объединявшаяся Великороссия рождала идею народного государства, но не ставила ему пределов, которые в каждый данный момент были случайностью, раздвигаясь с успехами московского оружия и с колонизационным движением великорусского народа».

Итак, согласно Ключевскому, образ русского национального государства — это идея создания общего отечества для всех русских людей через их политическое объединение под властью московских великорусских государей. Заточена она была как против удельного сепаратизма — тверского, рязанского, новгородского — так и против попыток Польши и Литвы оторвать от русского мира Юго-Западную Русь.

Национальная ирредента (то есть отвоевание) входила в идею РНГ с самого начала. Послы Ивана III сообщали представителям польско-литовского короля:

«Русская Земля вся, с Божьей волею, из старины, от наших прародителей, наша отчина: и нам ныне своей отчины жаль; а их отчина - Ляшская земля да Литовская; и нам зачем же от тех городов и волостей своей отчины, которые нам Бог дал, в его пользу отступаться? И не то одно наша отчина, которые города и волости ныне за нами: и вся Русская Земля, Киев и Смоленск и иные города, которые он литовский князь за собою держит».

В советский период, после агрессивной большевистской русофобии, когда глава советских историков Михаил Покровский рассуждал о колониальном захвате Москвой финно-угорских земель, новый национальный поворот начался в идеологии и исторической науке с середины 1930-х. Так как большинство квалифицированных исследователей прошлого принадлежали к школе Ключевского, они начали писать о РНГ как о чем-то само собой разумеющемся. Приходилось, правда, добавлять, что потом оно превратилось в «многонациональное государство», но все равно подразумевалось, что в центре — русское этнополитическое ядро.

Пик популярности термина пришелся на годы Великой Отечественной и первые послевоенные годы — апогей сталинско-ждановского русоцентризма. Тогда издавались книги с такими названиями, как труд В. В. Мавродина (в дальнейшем декана питерского истфака) «Образование русского национального государства» (1941) или «Культура Руси эпохи образования русского национального государства (конец XIV — начало XVI вв.)» знаменитого филолога Д. С. Лихачева (1946).

К этому моменту и у нас, и в западной историографии понятие национальное государство (national state) приобрело более широкое значение. Оно не сводилось только к охвату одной исторически сложившейся общности государством (хотя эта идея осталась в его ядре). Национальное государство стало пониматься как современное государство, то есть как то, которое преодолело удельную раздробленность, создало общенациональные управленческие институты — армию, полицию, бюрократию, правовую систему, — обеспечило гражданам определенное равноправие.

Было осознано, что не только нация создает государство, но и наоборот. Именно последнее собирает из разрозненных «местных» единую нацию с языком, культурой, стандартами образования и чувством национальной солидарности с теми, кого ты никогда не видел.

Продуктом соработничества народа и государства является нация как сообщество сознательных, патриотичных, политически ответственных граждан, объединенных общим происхождением и культурой, и способных к сплочению и самоорганизации.

Взгляд на Россию XV—XVII веков показывал, что по всем параметрам строительства национального государства мы не только не отставали, но и шли впереди многих европейских стран. «Краш-тестом» для русского национального государства стало Смутное время, когда страна осталась без царствующей династии, раздираемая социальными конфликтами, борьбой властных группировок и иностранными интервенциями. И все-таки на огромном пространстве от Смоленска до Нижнего Новгорода русский народ действовал заодно для изгнания из страны «литовских людей» и смог восстановить свое государство.

Концепция РНГ должна была стать базовой для русской историографии и идеологии (даже при советской власти). Но увы, при Хрущеве победили необольшевики. Вместо русского национального государства начали писать о «русском централизованном государстве». Вместо нации — бюрократия. Потом и слово «русское» как-то незаметно отвалилось.

В идеологии и гуманитарной науке позднего СССР наступило тотальное господство «новиопов» (от «новая историческая общность – советский народ»). Пришло верховенство людей с размытой этнической идентичностью, однако объединенных поверхностно заимствованной западной культурой и образом жизни, а также неприязнью к русским, смеющим претендовать на то, что Россия принадлежит им. Новиопы не могли действовать так прямо, как большевики в начале 1920-х, но старались, апеллируя к советскому «пролетарскому интернационализму», всячески преуменьшить значение русского начала в жизни России и СССР, заменить его советским, они устраивали травли тех, кто наиболее выпукло говорил о важности русской темы.

Печальным последствием позднесоветского бала новиопов было то, что русские патриоты (их тогда чаще всего называли «почвенники») все реже ассоциировали русский народ с государством. Да, конечно, русские — строители великой империи, народ, прошедший от Атлантики до Тихого Океана, создавший ценой неимоверных жертв великое государство. Но это всё было когда-то давно, в прошлом. А сейчас русский народ — жертва государства и бюрократии, он не строит, а страдает.

Мало того, эта картина мира начала опрокидываться и в русское прошлое. Сформировалась концепция России как «тюрьмы [русского] народа» (Широпаев, Соловей и другие). Мол, испокон веков Российское государство только тянуло из русского народа жилы, только эксплуатировало его, закрепощало, ради не имеющих ничего общего с ним интересов, разменивало русские жизни в никому не нужных европейских войнах.

В свое время иноагент Герцен, чьи предки родом из Германии, (в самом буквальном смысле слова находился на содержании Ротшильда) запустил мем о «немцах Романовых», сыгравший свою роль в трагедии 1917 года. Теперь этот прием начали опрокидывать в прошлое: и Иван Грозный — греко-татарин, и Александр Невский — половец, и Владимир Святой — еврей. Этот психоз обесценивал всю русскую историю с первого её дня. Удивительным образом, эти построения повторяли логику гитлеровской «Майн кампф», но только с противоположной стороны — фюрер утверждал, что славяне неспособны к государственному строительству, и ими всегда управляли иноземцы.

В результате такой зачистки от истории сформировалась идея «русских по крови, которым нужно освободиться от Российской империи и создать свое русское национальное государство». Вот этот концепт — коварный омоним. Ничего общего с историческим Русским национальным государством он не имеет.

В данном случае к русским применяется схема восточноевропейского национализма ХХ века, когда нациям средней руки — полякам, чехам, румынам, хорватам, финнам — ранее поглощенным великими империями (австрийской, германской, российской, османской, шведской) обеспечивались их небольшие национальные государства (собственно, Украина пытается вписаться в этот тренд, но она к нему запоздала). Делалось это в рамках конструирования в Европе американского миропорядка, начатого после Первой мировой президентом Вильсоном и продолженного после Второй при загадочной поддержке Сталина. СССР с помощью массовых депортаций немцев создал для Восточной Европы блок моноэтнических государств, лишь насадив сверху марионеточные коммунистические режимы, которые, конечно, вскоре рухнули.

Адепты секты «тюрьмы [русского] народа» обычно являются поклонниками Чехии, в которой видят образец для России. Хотя чехи (действительно, старая европейская нация, как и русские) были мощнейшим объектом немецкой колонизации, они утратили свою государственность в XVI веке. После битвы у Белой горы в 1620 году они были порабощены, получили искусственную государственность в 1918, немедленно начали строить свою малую империю, колонизируя словаков и закарпатских русинов. Затем сдались немцам в 1938, а сегодня являются обычной американской марионеткой. При этом все последние десятилетия чехи жаловались, что их «оккупировали русские мигранты и мафия». Хороший пример для подражания.

На самом деле если русские в чем-то похожи на восточноевропейские народы, то не на чехов, а на венгров. Кстати, несмотря на финно-угорский язык, основной гаплогруппой последних является славянская R1a, и «по крови», в отличие от языка и непростой истории, они нам родичи. Тоже великая европейская нация, которой принудительно обрубили после Первой мировой её империю и значительную часть этнических территорий. При этом сегодняшняя Венгрия действительно представляет собой настоящее национальное государство с прописанными в конституции мадьярскими ценностями и христианством, с равенством прав всех венгров, в какой бы стране они ни находились.

Ну и сравним: как ведут себя сегодня Чехия и Венгрия по отношению к вашингтонско-брюссельской гегемонии и России, чтобы понять, какому примеру национального государства нам следует подражать.

Однако восточноевропейская «постимперская» модель не применима для русских в принципе, поскольку та империя, от которой нам предлагается «освободиться» — это наша собственная империя. Тот «колониальный гнет», от которого нам предлагают избавиться — это наш собственный «гнет» над Уралом, Сибирью, Дальним Востоком, Поволжьем, Подоньем, Северным Кавказом, Северо-Западом. Если мы отрицаем историю государственного строительства России как русскую историю, то никакой территории для «русского национального государства» не останется. Да и самих русских не останется.

Тезис: русские испокон веков были жертвами неправильного антирусского государства, которое их только эксплуатировало, и нужно с ним покончить, чтобы создать наше правильное РНГ — это рецепт национального самоубийства. Попытка взрослого мужика пойти в старшую группу детского сада и прыгать там через скакалочку.

Единственно правильное понимание русского национального государства — это то, которое предложил Ключевский. Это осознание его как государства, возникшего на основе исторического и этнического единства Русской Земли в древнерусский период, после ужасающего монголо-литовского погрома XIII—XIV века, начавшего возрождать государственность, а затем и великодержавие вокруг Москвы.

Это московское великорусское государство и стало русским национальным государством.

Как и всякое другое национальное государство оно имеет свои достоинства и недостатки. Однако судя по тому, что русские стали ста пятидесятимиллионной (150 млн) нацией, и теперь живут на огромной территории, имеют одну из величайших в мире культур. Так что даже в условиях санкций в 2022 году нам хватило денег на 3 млн айфонов (другое дело, что по-хорошему русские должны бы иметь промышленность, которая способна создавать такую продукцию), что мы единственная страна, которой за последние десятилетия удалось силой вернуть юридически отнятые у нее территории, что слово «русский» наконец перестали запрещать — наше государство даже в нынешнем виде можно считать достаточно успешным.

В мире, где подавляющее число национальных государств, особенно европейских, находится в глубочайшем кризисе — демографическом, миграционном, идеологическом, экономическом, культурном — наше РНГ выглядит далеко не худшим образцом. Многие имеют все основания нам завидовать. Но не мы сами, конечно, до лучшего образца нам далеко. А каким должно быть наше идеальное РНГ поговорим как-нибудь в следующий раз.