Украину как противника долго недооценивали. Тем более она когда-то дала отличный повод для насмешек – избиение колонн, мечущихся под Иловайском, толпы понурых пленных и горы битой техники августа 2014 года памятны многим. Вот только сейчас не 2014 год, и противник заставил относиться к себе всерьез.

Россия начала СВО совершенно неадекватно малым нарядом сил. Группировка, наступающая на Украине, всю дорогу уступала противнику в численности и не получала адекватных подкреплений. Довольно долго эту проблему решала наша артиллерия, заваливавшая посадки под Херсоном и Лисичанском трупами с синим скотчем на оборванных рукавах. Однако ВСУ постепенно стабилизировали фронт за счет бесперебойной поставки пушечного мяса и в итоге смогли создать за спинами перемалываемой теробороны ударные группировки. К этому моменту фронт уже был натянут как струна. Существовали крупные, по несколько километров, позиции, обороняемые считанными сотнями, а то и десятками солдат с единицами техники, которые скорее обозначали фронт, чем удерживали. Когда противник нанес достаточно мощный удар, струна лопнула.

Серьезна ли ситуация? Да, более чем.

Приговор ли это? Нет.

Россия, безусловно, опоздала с мобилизацией, причем серьезно, месяца как минимум на три. Если бы меры были приняты заблаговременно, то сейчас на фронте просто не было бы тех слабых мест, которые использует противник. Сейчас ВСУ эксплуатируют множество наших слабостей, но главная из них – это тотальная нехватка людей на передовой. При формально очень многочисленных вооруженных силах Россия имеет не так уж много людей, составляющих мотострелковые взводы и роты.

Собственно, именно эту слабость и призвана компенсировать мобилизация. Дело не в том, что «мобики» будут брошены под каток наступления. Украинские военные себе не враги, они отлично запомнили множество ситуаций, когда такие же переможные наступы заканчивались градом снарядов по исходным позициям и трупами. Если перед ними будет находиться хорошо насыщенный людьми и техникой фронт, никакого наступления просто не начнется.

Однако это должен быть именно фронт, а не сборище мужиков в пикселе. И вот здесь уже возникают вопросы к нам.

Мобилизованные в любом случае пойдут в бой не завтра в массе своей, если вообще пойдут туда массово. Чтобы превратить группу людей, даже группу людей с оружием в воинскую часть, необходимо поселить их в казармы, познакомить с собственными командирами, провести тренировки, часто – обучить с нуля владению своей воинской специальностью. Пехотинца можно натренировать за пару месяцев, если прижмет, но эта пара месяцев должна быть, а какое-то время еще все равно должно уйти на боевое слаживание, когда часть тренируется совместно. В любом случае даже если мобилизованные будут стоять в тылу и выполнять полицейские функции, высвобождая для боев настоящих солдат, речь как минимум о нескольких неделях.

Противник не идиот и постарается по максимуму использовать эти недели. Сейчас русским придется выдержать еще несколько серьезных ударов. ВСУ будут стараться полностью отбить все, что удалось взять до их контрнаступления. Очень вероятно, что за Балаклеей и Лиманом будет потеряна и Кременная, а возможно, что и Северодонецк с Лисичанском придется брать по второму разу. Нет, этого не хотелось бы. Да, это возможно. Противник подтягивает людей, противник имеет прилично техники, противник хорошо умеет ею пользоваться.

Что этому может противопоставить Россия? Огневое преимущество наших войск по-прежнему в целом сохраняется. Сейчас к нему добавляют сравнимую с противником численность войск. Что действительно важно: это не допустить ситуации, когда мобилизация ведется для галочки и на поле боя оказываются солдаты, не прошедшие внятного обучения, не имеющие твердого руководства, не экипированные должным образом. Такая опасность существует. Если с хаосом мобилизации не справятся, мы рискуем оказаться с плохо подготовленными боевыми единицами на передовой. Обучать их хорошо все равно придется, но к тому моменту новые солдаты будут уже деморализованы. Поэтому манкировать боевой подготовкой и оснащением для военного руководства было бы просто преступно. Солдат, не получивший должной подготовки и оказавшийся на фронте, обладает не нулевой, а прямо отрицательной боевой ценностью: он легко погибает, попадает в плен или обращается в бегство. Такой солдат не помогает стране, не помогает армии, он просто умирает, причем те бойцы, что действительно готовы драться, воюют за себя и того парня – и тоже оказываются уязвимы.

Короче говоря, перед военным ведомством стоит чрезвычайно важная и сложная задача – с умом распорядиться теми людьми, которые поступают в военкоматы. Нас не так много, и бабы новых не нарожают.

Другая явная проблема – это болезненные трудности армии на поле боя. У нас по-прежнему трудности со связью. По-прежнему позорно болезненные проблемы с экипировкой, включая элементарную. Очень скверная ситуация с командной цепочкой – решения, которые должен принимать сержант или лейтенант, согласуются на высшем уровне, солдаты и офицеры буквально должны просить дать возможность убивать врагов. Мы отстаем от противника в скорости принятия решений, и здесь придется менять саму философию армии: нам придется поощрять инициативу с мест и делегировать больше полномочий младшим командирам, если планируем вообще выполнять задачи СВО.

Даже если действовать полностью оптимально, перелом наступит не завтра. Однако все проблемы, стоящие перед Российской армией, – это нормальные проблемы, а не какой-то ужасный приговор. У нас есть люди, у нас есть вооружение, у нас есть ресурсы, не хватает только компетентности и упорства.

Чем дольше будут задерживаться необходимые меры, тем дольше придется отступать под ударами. Но если сейчас военное и политическое руководство страны будут действовать разумно, стабилизировать обстановку можно будет в ближайшие недели, а зимой говорить о контрнаступлении.