Интрига вокруг Смоленска завязалась на рубеже XIV и XV веков. Молодая и дерзкая Литовская держава энергично присоединяла земли вокруг. Великий князь Витовт после серии интриг, осад и битв изгнал из города последнего князя рода Рюриковичей – Юрия Святославича. В споре по поводу прав на Смоленск Витовт имел пушки, и на такой довод Юрию было возразить нечего. Однако проигравший князь уехал в Москву и принес присягу Василию Дмитриевичу, сыну Дмитрия Донского. С точки зрения Москвы, это давало ей право требовать Смоленск как собственную отчину. На тот момент Москва была по горло занята другими проблемами, и эту претензию отложили в долгий ящик – очень долгий.

За время, пока Литва удерживала Смоленск, Московское княжество собрало вокруг себя значительную часть когда-то единой Руси. Орду за это время удалось разбить, затянувшееся иго кончилось, а сама Орда фрагментировалась и уже не представляла прежней угрозы. Теперь на повестке дня оказалось противостояние с Литвой. К тому моменту Великое княжество Литовское занимало огромное пространство на землях нынешних Литвы, Белоруссии, Украины и России. Собственно, исходя из этого обстоятельства, ВКЛ в наше время иногда рассматривают даже как белорусское государство. Население страны действительно было славянским и православным значительной частью. Как бы то ни было, на наследие старой Руси претендовали две державы, и ужиться на одних квадратных километрах им было трудно.

Первые конфликты кончились в пользу Москвы. Русские постепенно поджимали восточные границы Литвы. Кампании сменялись перемириями, но все понимали, что любое прекращение боевых действий – это передышка перед новым витком противостояния. Перемирия вообще были относительными и скорее обозначали период, когда стороны не пытались скоординировано прорваться к какому-то крупному городу, а не прекращение насилия. Стычки, засады и набеги были обычным делом. Дипломаты вели переговоры, а на границе продолжалась вялотекущая война.

Под эту сурдинку русские исподволь готовили почву для решительной атаки на Литву. Дипломаты бывали не только в Вильно, но ездили и в Священную Римскую империю. С другой стороны, Литва быстро подпадала в зависимость от Польши, которая могла обеспечить ей помощь и защиту. Формально Литва и Москва находились в одной весовой категории как военно-политические силы. Однако в русском государстве было в среднем больше порядка со сбором налогов и войска, так что Москва эффективнее эксплуатировала свои невеликие ресурсы.

В 1512 году случилось очередное обострение отношений. Поводом стал арест в Литве сестры московского князя Василия III Елены Ивановны. Когда-то она вышла замуж за великого князя Литвы Александра Казимировича в рамках попыток при помощи династического брака смягчить проблемы между державами. Елена фактически занималась дипломатической работой, связывая Москву и Вильно. Однако после того как Александр умер, великим князем Литвы и одновременно польским королем стал его брат Сигизмунд, куда более жестко настроенный по отношению к Москве. В итоге попытка вдовы уехать в Москву с личной казной кончилась перехватом и ее изоляцией. Деньги были изъяты, а с Еленой обращались демонстративно неуважительно. Елену вывезли в глубину Литвы, где она вскоре умерла, вероятно, после отравления. Ну а Московское государство получило официальный повод для начала новой войны. Целью похода был Смоленск.

Смоленск стал целью наступления по целому ряду причин. Во-первых, все-таки вопрос об «отчине» был значимым, хотя прошел уже век. Во-вторых, город был важнейшим центром: и в экономическом отношении, и как крепость в пограничье. Контроль над Смоленском означал возможность эффективной защиты земель в своем ближайшем тылу и, соответственно, угрозу обширной части территории противника.

Формально обе стороны располагали примерно равными силами: и русские, и литвины могли выставить в общей сложности до 25 тысяч воинов в поле. Однако дальше начинались нюансы. Москва была практически отрезана от европейского рынка наемников, но зато порядка было больше, уровень централизации выше, и при необходимости служивых людей собирали под знамена быстрее. Вильно же опирался на классические феодальные ополчения, когда на войну приходил пан с личным отрядом. А те были склонны блюсти только личные интересы и не являться на войну – все-таки это было дело накладное и рискованное. В результате Литва могла поставить в строй в среднем где-то четверть номинальной численности и разве что треть-половину в режиме «Вставай, страна огромная». Ситуацию исправляли наемники, но им надо было платить.

Серьезным преимуществом русских была «чугуниевая долина» – «пушечные избы», где производили орудия. Московские князья целенаправленно вкладывались в артиллерию, вербовали иностранных специалистов и выращивали собственные кадры. На практике это означало, что русские в среднем лучше противника вели и отражали осады, а именно под стенами крепостей могла решиться судьба войны, и победа в «классической» битве еще ничего не значила. Другое дело, что вот с полевыми баталиями дела у наших предков обстояли не так блестяще. Страна была небогатой, и у большей части поместных кавалеристов, составлявших основу войска, были выносливые, но некрупные и не то чтоб очень быстрые кони, что создавало очевидные трудности, если требовалось пойти на сшибку с кавалерией противника.

Русское войско двинулось в путь по осени 1512 года, когда дорожная грязь подмерзла. Армия дошла до Смоленска, но прорваться через укрепления не смогла. Псковские пищальники во главе с сотником Хорузой сходили на ночной штурм, но он не удался. Причина неудачи, по мнению летописца, была простецкой: псковитяне «пьяни полезоша» на штурм.

Весной русские сняли осаду: обозы с провиантом вязли на раскисших дорогах. Однако в этом месте у смолян уже появился повод призадуматься. Дело в том, что от Сигизмунда вообще не пришло никакой помощи. Князь и король ограничился рассказами «боевых блогеров» о бесчисленных истребленных врагах. Дворянское ополчение просто не собралось, а с набором наемников запоздали. Между прочим, поход русских не был безобидным: окрестности Смоленска и других городов изрядно поразорили.

Неудача не обескуражила русских. В 1513 году они вновь появились под стенами Смоленска. Осада вновь не увенчалась успехом, несмотря на интенсивный обстрел городских укреплений из бомбард. На сей раз Сигизмунд все же собрал войско, но русские не приняли боя и отошли.

Ситуация выглядела патовой: русским не удавалось ворваться в Смоленск за короткое время до непогоды или до прибытия деблокирующей армии, но Сигизмунд каждый раз раскачивался слишком долго и не успевал отреагировать на разорение своих восточных областей. В преддверии кампании 1514 года Смоленск и Полоцк дополнительно укрепили, доставили подкрепления, а Сигизмунд начал принимать меры к наказанию шляхтичей-уклонистов.

Однако все эти шаги запоздали. Весной 1514 русские вновь пришли под стены Смоленска. И на сей раз они учли опыт прежних неудач. Вокруг города возводились осадные батареи, и на сей раз обстрел, которым руководил некий «немчин Стефан», оказался на редкость мощным. Бомбардировки длились до конца июля, после чего Смоленск капитулировал. Русские чередовали кнут с прянико: смолянам пообещали не чинить насилия и сохранить все городские права и привилегии. Придворные хронисты бранили гарнизон Смоленска и прежде всего коменданта Юрия Сологуба (позднее он был казнен за измену). Однако фактически смоляне попросту разуверились в способности Сигизмунда их защитить. Бездеятельность короля была прямым нарушением обязательств господина по отношению к подданным. Так что Сигизмунду некого было винить, кроме себя. В августе того же года князь Василий III въехал в свой новый город. Сами же смоляне не могли себя упрекнуть ни в чем по меркам феодальной эпохи. Пока Сигизмунд не бросил их, они сохраняли лояльность и стойкость, но теперь – пусть с русским царем не возьмут в ЕС, своих подданных он защищает. «За компанию» русские взяли Кричев и Дубровну, они капитулировали сами после сдачи Смоленска.

Первый раунд остался целиком за русскими, которые оказались более настырными и дисциплинированными. Однако дальше дело повернулось по-новому.

Русские провертели здоровенную дыру в цепи крепостей по восточным рубежам Литвы. Но к этому моменту Сигизмунд как раз раскачался достаточно, чтобы выставить крупное полевое войско.

С одной стороны, после падения Смоленска литовская шляхта сообразила, что дело серьезное, с другой – удалось наскрести денег на наемников. И, наконец, главным фактором стала Польша. Между прочим, на известной картине Яна Матейко, где придворный шут сидит, пораженный новостью о падении Смоленска, изображены именно поляки. Польша плавно поглощала Великое княжество Литовское, и успехи русских их не на шутку тревожили. Так что высланное на помощь Литве войско возглавлял надворный гетман Януш Сверчовский.

Первые успехи литвинов относились к области чистой пропаганды: русские попросту не фиксируют сражений, в которых противник якобы одерживал победы. Однако в это время собиралась уже настоящая, не виртуальная армия. Всего она включала примерно 9 тысяч поляков и 7 тысяч литвинов. Командовал объединенным войском князь Константин Острожский. Острожский имел опыт боев с русскими, правда, своеобразный: в далеком 1500 году его наголову разгромил Даниил Щеня, а Острожский был тогда пленен. После трех лет плена князь имел на «московитов» изрядный зуб и очень хотел расквитаться.

Русские, в свою очередь, после Смоленска начали выдвигаться к Орше. Орша была серьезной крепостью, однако штурмовать ее посланный туда отряд не собирался. Структура войска была простой: в поход отправилась только кавалерия без пехоты и артиллерийского парка. Точная численность этого войска неизвестна, но А.Н. Лобин косвенными методами (количество воевод, принадлежность к тем или иным землячествам и т.д.) определил ее в 7-11 тысяч бойцов. Польско-литовская рать, к слову, тоже приняла участие в битве не целиком: максимальная реальная численность составляла 12 тысяч человек, остальные остались с королем. Известные оценки, согласно которым поляки и литвины привели 25-35 тысяч бойцов, а русские вообще 80 тысяч, являются чистым плодом пропаганды: раскладка по полкам не дает такой численности у Острожского, а у русских во всем государстве не было столько служивых людей.

Шансы русских на победу снижали два обстоятельства. Во-первых, князь Глинский, командовавший армией под Оршей, рассчитывал, что его сделают наместником в Смоленске, обманулся в ожиданиях, и от обиды затеял переписку с Литвой. Глинский сообщил полякам и литвинам много важного, в итоге он был пойман и отправился в тюрьму. Другая проблема тоже касалась командного состава. Два русских командующих – Иван Челяднин и Михаил Булгаков-Голица перессорились из-за командования. Местничество было обычным делом среди аристократов, но оно попросту вредило интересам страны.

8 сентября две армии столкнулись неподалеку от Орши.

Битва пошла скверно с самого начала. Русские начали строиться в зоне огня противника, и несколько человек погибло под ядрами. Как бы то ни было, битва началась атакой русского правого крыла. Булгаков из-за конфликта с Челядниным вообще не поставил того в известность о своих творческих планах и атаковал сам. Этот натиск поначалу был удачен. Однако из-за ссоры командующих Челяднин попросту не поддержал наступление сослуживцев. Точно не ясно, не сориентировался вовремя или решил, что Булгакову невредно пострадать, но факт состоит в том, что правый фланг воевал в одиночку, пока его не отбросили серией контратак.

Затем атаковал уже сам Челяднин по центру и левому флангу. На сей раз уже Булгаков не мог и не хотел его поддержать. Русская кавалерия увязла перед линией пехоты: наступающих отбрасывали пиками, по ним вели огонь бомбарды и аркебузы, словом, по центру атака захлебнулась. На левом фланге дело пошло гораздо лучше, и тут русские наткнулись на сногсшибательный сюрприз Острожского – артиллерийскую засаду, которая принялась бить сбоку.

Фланговый обстрел – штука жестокая: ядро может лететь сквозь строй долго, круша тела. Собственно, эта засада решила ход сражения. Обстрел с фронта и фланга из самопалов пехоты и орудий привел к тому, что люди побежали. Затем поляки и литвины добили группировку Булгакова. Несколько километров шло преследование.

Польско-литовское воинство потеряло около 500 человек убитыми и, видимо, еще какая-то часть раненых умерла позднее. Русские потеряли по поименным спискам около 200 человек пленными, причем в их числе были оба командующих – и Челяднин, и Булгаков. Количество убитых точно не известно, но оно, конечно, было существенным: по некоторым сообщениям, до 2000 человек. Стоит отметить, что по меркам эпохи это серьезные потери, и если размах сражения не был таким, как рисует его пропаганда, с десятками тысяч участников с каждой стороны и десятками же тысяч погибших, то все же не стоит думать, что это незначительная стычка.

Битва под Оршей стала грандиозным пропагандистским успехом Сигизмунда. Однако ее реальное значение оказалось ниже, чем можно было предположить. Острожский ожидал подкреплений, чтобы идти на Смоленск, и упустил время. В городе созрел было заговор в пользу Литвы, но комендант города Василий Шуйский письма, которыми они обменивались с Острожским, перехватил, заговор раскрыл, а заговорщиков повесил на стенах так, чтобы из лагеря Острожского их видели. Смоляне показали преданность новому правителю не меньшую, чем старому: попытки Острожского прорваться в Смоленск провалились, и он отступил.

Война продолжалась, но теперь она принимала затяжной характер. В январе 1515 года псковский наместник Сабуров дерзким, нечаянным ударом захватил Рославль. На этом серьезные движения линии фронта и закончились.

Острожский попытался сменить направление наступления и вырваться на Псковщину. Однако здесь литвинов ждало полное фиаско. Армия споткнулась о микроскопическую крепость Опочка на острове реки Великой. Острожский был искусен в полевых баталиях, но вот штурмы крепостей оказались не самой сильной его стороной. Потеряв при штурме маленькой крепости 1500 (!) человек (правда главным образом это были раненые и травмированные), литвины отступили. Ответный поход русских на Полоцк тоже увенчался аналогичным провалом. Дальнейшие операции свелись к рейдам и грабежам. В итоге к 1520-м годам стороны полностью исчерпали возможности вести войну. Русские стремились закрепить успехи, поляки и литвины – избежать еще более серьезных неприятностей в будущем.

На переговорах литовская сторона широким жестом потребовала не только вернуть Смоленск, но и передать Псков, Новгород, Вязьму и Торопец. Русские несколько опешили от такого нахальства и вернули контрагентов на землю. В итоге в 1522 году был заключен мир. России достались Смоленск и Рославль с окрестностями.

В общем и целом по результатам этой войны сформировался примерный контур границ современных России и Белоруссии.

Начертание государственных границ зачастую кажется нам естественным – так было всегда. Однако на практике многие города и земли, которые мы привыкли считать неотъемлемой частью той или иной державы, были добыты потом и кровью. Смоленская война не была последней, и сам город в будущем менял владельцев, и однако именно успех, добытый в начале XVI века, сделал Смоленщину частью той России, которую мы знаем.