Российское правительство любит напускать туману, говоря о мотивах принятых решений. Тем более, что в случае с Украиной пресса получила богатый выбор из вбросов и слухов. Говорили и о «биолабораториях» и о возможной ядерной программе Украины. Словом, подозревали самые удивительные вещи.

Между тем, если исходить из того, что у Кремля существовали рациональные мотивы поступить так, как он поступил, мы в принципе вполне можем, по крайней мере, объяснить, почему операция вообще началась.

С 2015 года Украина добилась существенного прогресса в развитии вооруженных сил. Все это время линия фронта в Донбассе оставалась на месте или почти на месте, однако баланс сил менялся непрерывно и менялся не в пользу ополчения республик. При этом украинская сторона никогда не скрывала амбиций не только по силовому разгрому повстанцев в Донбассе, но и по завоеванию Крыма.

Когда именно началась бы операция украинских вооруженных сил, сказать трудно. Скорее всего, подгадать постарались бы под момент смены власти в Москве после неизбежного ухода Владимира Путина. Некоторый если не хаос, то переходный период в любом случае сопровождал бы такую смену эпох. При этом украинские командиры не забывали держать республики «в тонусе». Обстрелы территории Донбасса хотя и постепенно сбавляли интенсивность, но никогда не прекращались совсем. Добиться изменения ситуации путем переговоров у Москвы не получалось при всем старании. Режим прекращения огня украинской стороной стабильно не соблюдался. Встречные обвинения не в 100% случаев были беспочвенными; однако международные наблюдатели фиксировали характерную тенденцию: судя по количеству пораженных огнем стрелкового оружия и артиллерии, украинская армия, по крайней мере, вчетверо чаще нарушала перемирие. Кроме того, именно украинская сторона стала «героиней» резонансных эпизодов целенаправленного поражения гражданской инфраструктуры и ее работников – например, систематически обстреливались работники донецкой фильтровальной станции, причем из стрелкового оружия, то есть украинские военные понимали, что ведут огонь по гражданским объектам. Под Луганском таким же регулярным целенаправленным обстрелам из стрелкового и противотанкового оружия подвергались гражданские машины на дорогах вдоль Северского Донца. Все это походило не на спорадические обстрелы «куда-то по направлению», а на проводимую с холодной головой стратегию по недопущению восстановления нормальной жизни в республиках.

Характерно, кстати, что когда речь зашла об отправке международных миротворческих сил на линию соприкосновения сторон, Москва не возражала против такого контингента. Однако Россия была согласна именно на размещение миротворцев на линии фронта и собственном участии в миротворческой миссии, в то время как Украина настаивала на исключении России из процесса и размещения миротворцев на границе России и республик Донбасса.

Почему Россия не была согласна на эти условия, понять легко. Доверия к тому, что называется международным сообществом, в Москве не питали и не питают ни малейшего. Пример раздела Югославии показал, что Запад спокойно может играть грязно: так, во время конфликта в Боснии международный миротворческий контингент фактически играл на стороне босняков и хорватов против сербских формирований; международные расследования и «разоблачительные» репортажи прессы также фактически касались преступлений лишь одной из сторон. Неудивительно, что доверять западному сообществу у России оснований не было.

Доверия к самой Москве у Запада не существовало и не существует тоже, и компромисса по вопросу о миротворцах сторонам достичь не удалось.

Исходные требования РФ в конфликте были очень умеренными и до войны сводились, по сути, к обеспечению безопасности Крыма и Донбасса. То есть признанию уже фактически сложившегося положения дел. Однако внутри Украины существовало и существует мощное движение, препятствующее «капитуляции». Виртуальная возможность блицкрига против Донецка и Луганска настолько захватила умы этих людей, что ради этого они, как выяснилось, оказались готовы рискнуть и бомбардировками Киева. С другой стороны, западные покровители Украины также предпочитали и предпочитают воевать до последнего украинца, и совершенно не настроены на компромисс. Все это вместе делало столкновение России и Украины неизбежным совершенно вне зависимости от призраков биолабораторий и атомных бомб. Другое дело, что война могла начаться при владении Киевом стратегической инициативой.

Правда, приходится отметить, что на российской стороне катастрофически недооценили интенсивность украинского сопротивления российской операции. За последние годы Украина пережила и рост возможностей армии, и всплеск национального самосознания; кроме того, симпатизирующие России люди были в лучшем случае маргинализированы, а в худшем физически перебиты. Когда Украину попрекают возрождением фашизма, обычное возражение состоит в том, что в общем и целом, как в Освенциме русских там не жгут. Однако линия разлома проходит не по этнической линии, а по вопросу убеждений, по вопросу самоидентификации. С 2014 года люди, нелояльные антироссийской линии украинского правительства, фактически были поставлены вне закона, преступления против них, совершенные «энтузиастами» не расследовались, а сами они подвергались любому насилию и со стороны государственных органов, и со стороны «энтузиастов». Самый вопиющий пример – это, конечно, «расследование» событий в Одессе, где ни один убийца не был никак наказан; однако история современной Украины пестрит и менее резонансными убийствами (от писателя Олеся Бузины до адвоката Юрия Грабовского, защищавшего интересы пленных русских в суде), и целым рядом противоправных арестов, применения пыток и избиений. В сущности, когда мы говорим о нацистах, то «оригинальный» Гитлер тоже начинал не с отправки евреев в печи, а с убийств и противоправных арестов активистов враждебных партий, в частности коммунистов.

За счет этих мер украинской стороне удалось успешно консолидировать общество, сколотить его где-то агитацией, а где-то страхом, и встретить российскую операцию максимально жестко.

Существовали ли альтернативы у российского правительства? Фактически с 2015 года эти альтернативы искали – и не находили. Минские соглашения были достаточно мягкими для побежденной страны разбитой армии. Однако с точки зрения Европы, США и Украины они как раз были продиктованы под дулом пистолета. Соблюдать их Украина изначально не собиралась и не сделала толком ни одного шага к их исполнению. Другим вариантом была капитуляция, на которую российские власти по очевидным причинам не были и остаются не готовы пойти. Тем более «решение» проблемы Донбасса путем его сдачи только настроило бы Украину на силовое решение проблемы Крыма, и если сдачу Донецка в России справедливо сочли бы гнусным предательством, то сдача Севастополя – это уже нечто за гранью добра и зла для любого российского правительства.

И если на российской стороне постоянно ожидали возможной атаки украинских сил, то Запад искренне или не очень ожидал как раз активных действий со стороны Москвы. В то же время, дать России гарантии безопасности, которые она желала бы получить, Запад, а тем более Украина были просто не готовы в силу убежденности в своей способности решить вопрос силой и такой же убежденности в злокозненности Кремля. Украинская проблема стала постоянной и неустранимой угрозой для Москвы. И, очевидно, не позднее 2021 года проблему решили попытаться устранить радикально.

Вопрос о том, почему кризис в Донбассе решили разрешить наступлением по всей территории Украины, спорный, однако очевидно, что за пределы Донецкой и Луганской областей он вышел бы в любом случае. Вероятнее всего, в Москве решили не сковывать маневр собственных вооруженных сил и действовать способом, оптимальным с чисто военной точки зрения для нанесения поражения украинским вооруженным силам. В конце концов, для обеспечения безопасности ЛДНР в любом случае требовалось не просто оттеснить противника от линии соприкосновения, но потрясти всю украинскую военную машину.

Предубеждения в мировой политике – палка о двух концах. И далеко не впервые складывается ситуация, когда негативные прогнозы «самосбываются».

Нынешняя война обрушилась на общество практически как гром среди ясного неба. Однако если следить за развитием событий вокруг Крыма и республик Донбасса, остается признать, что попытки мирного разрешения кризиса к 2022 году окончательно зашли в тупик. Из этого тупика Россия попыталась вырваться, пробив стену танком.