Распад Советского Союза поставил Россию на распутье. Победители 1991 года быстро разошлись в вопросе о том, как страна должна жить дальше. Неспособность найти компромисс, непомерные амбиции и неустойчивость России после крушения СССР в 1993 году привели к настоящей гражданской войне, полем битвы которой стала Москва.

Советский Союз был сокрушён во многом чуть ли не в первую очередь усилиями собственной элиты. Если региональные лидеры обеспечивали себе власть в собственных национальных «квартирах», то в Москве делили власть над по-прежнему огромной страной.

Два ключевых центра силы оформились быстро. На авансцене российской политики стоял президент Борис Ельцин. Человек колоссальных амбиций, он не намеревался делиться властью с кем бы то ни было. Сформировавшаяся вокруг него команда имела чёткое видение будущего страны и меньше всего намеревалась вступать в дискуссию по поводу дальнейших шагов. Образ Ельцина как слабо контролирующего себя человека сформировался уже позднее; в начале 90-х он был ещё полным энергии популистом, а болезни и проблемы со спиртным только начали проявляться.

В противоположном углу ринга находился Верховный совет, фактически — парламент, но с куда более широкими полномочиями, чем имеются у парламента в традиционном понимании. Его главой с июля 1991 года был Руслан Хасбулатов. Если Ельцин был плоть от плоти советской номенклатуры, то Хасбулатов изначально являлся университетским преподавателем, ушедшим в политику в период горбачёвской перестройки. Его чеченское происхождение на тот момент не имело специфических стереотипов, а как политик он был не слишком прочно связан с малой родиной. В 1991 году он поддержал Ельцина, но потом их пути разошлись.

Ещё ближе к Ельцину в 1991 году находился Александр Руцкой. Бывший офицер авиации, он воевал в Афганистане, участвовал в боевых вылетах, был ранен и некоторое время провёл в плену. В 1990 году он был избран народным депутатом, отойдя от военной службы. Руцкой самым активным образом поддержал Ельцина, был при нём вице-президентом и во время событий 1991 года сыграл немаловажную роль в победе над ГКЧП. Но в том же году он поссорился со своим патроном. Руцкой болезненно воспринял распад СССР, и со времён Беловежских соглашений трещина в отношениях между ним и Ельциным только углублялась. Руцкой быстро примкнул к Верховному совету и стал одним из ключевых лидеров оппозиции. ВС рассматривал как основной орган власти в России именно себя и настаивал на том, чтобы важнейшие решения согласовывались с ним.

Между тем Ельцин занимался реформами. В 1992 году Россию потряс тяжелейший экономический кризис. Преобразования, проводимые правительством Ельцина, неформально называли «шоковой терапией». Переход к рыночной экономике привёл для начала к развалу и разгрому старой советской. Промышленность разрушалась, уровень преступности стремительно рос. Некоторые регионы просто погрузились в анархию, и почти все — в нищету. На периферии бывшего СССР гремели войны. Из горячих точек в Россию ехали беженцы. На этом фоне люди, ещё недавно с восторгом приветствовавшие Ельцина, чувствовали себя ограбленными и униженными.

Для Верховного совета это означало возможность выйти вперёд в гонке за власть. Популярность правительства резко упала, а среди депутатов хватало и конъюнктурщиков, боровшихся за личное влияние, и людей, искренне переживавших за страну.

Компромисс был крайне трудно достижимым. Верховный совет был полон принципиальных противников президента, там он популярностью не пользовался. Наиболее мощным блоком в ВС являлось объединение коммунистов и умеренных левых; сторонники президента находились в явном меньшинстве. Ельцин настаивал на как можно более решительном воплощении в жизнь собственных программ, а Россию видел в качестве президентской республики.

В открытую фазу конфликт перешёл в сентябре 1993 года. 1 сентября Ельцин сместил с поста вице-президента Руцкого. Формально этот шаг был блокирован Верховным советом, реально можно говорить скорее о непризнании решения. Фактически свои функции Руцкой уже не осуществлял. Между тем Ельцин готовился к решительным действиям.

21 сентября 1993 года Ельцин издал указ №1400. В наше время этот акт трудно назвать всеобще известным. В то же время он определил развитие страны на десятилетия вперёд. Даже стиль этого документа попросту агрессивен:

«В Российской Федерации сложилась политическая ситуация, угрожающая государственной и общественной безопасности страны.

Прямое противодействие осуществлению социально-экономических реформ, открытая и повседневно осуществляемая в Верховном совете обструкция политике всенародно избранного президента Российской Федерации, попытки непосредственного осуществления функций исполнительной власти вместо Совета министров со всей очевидностью свидетельствуют о том, что большинство в Верховном совете Российской Федерации и часть его руководства открыто пошли на прямое попрание воли российского народа, выраженной на референдуме 25 апреля 1993 года.

[…]

Съезд и Верховный совет предпринимают систематические и всё более активные усилия узурпировать не только исполнительную, но даже и судебную функции.

[…]

Конституционная реформа в Российской Федерации практически свёрнута. Верховный совет блокирует решения Съездов народных депутатов Российской Федерации о принятии новой Конституции.

В текущей работе Верховного совета систематически нарушается его регламент, порядок подготовки и принятия решений. Обычной практикой на сессиях стало голосование за отсутствующих депутатов, что фактически ликвидирует народное представительство.

Таким образом разрушаются сами основы конституционного строя Российской Федерации: народовластие, разделение властей, федерализм. Ещё не успев возникнуть и окрепнуть, дискредитируется сам принцип парламентаризма в Российской Федерации».

Президент, разумеется, не ограничился выволочкой и немедленно перешёл к практической части. Верховный совет и Съезд народных депутатов объявлялись распущенными. Назначались выборы в новую Государственную думу с сильно сокращёнными полномочиями. Правительство получало контроль над учреждениями, до сих пор подчинявшимися ВС. То есть фактически официально состоялся перехват власти в стране.

На тот момент отношения президента и Верховного совета регулировал Основной закон РСФСР 1978 года с дополнениями. Согласно статье 121.6 этого закона, «полномочия президента Российской Федерации не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации, роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращаются немедленно».

«Я принял решение. О нём не знает никто. Даже сотрудники из моего ближайшего окружения не догадываются, что принципиальный выбор мною сделан. Больше такого парламента у России не будет».

О подписании указа было объявлено по ТВ. Судя по скорости реакции Верховного совета, именно такого развития событий уже ожидали. Буквально через 20 минут после выступления Ельцина последовало постановление за подписью Хасбулатова о немедленном прекращении полномочий Ельцина на основании статьи 121.6.

Правда, Хасбулатов ссылался на не работающую законодательную норму. Отдельным законом №4061-I положение о незамедлительном прекращении президентских полномочий не действовало до проведения референдума по основным положениям новой Конституции:

«Законом РФ от 9 декабря 1992 г. №4061-I статья 121.6 настоящей Конституции в части незамедлительного прекращения полномочий президента Российской Федерации не вступает в действие до проведения референдума по основным положениям проекта новой Конституции (Основного закона) Российской Федерации».

Тем не менее Ельцин безусловно действовал в авторитарной логике и взял власть, «потому что мог», а не в силу наличия у него соответствующих полномочий.

На стороне Ельцина сразу же выступили руководство ГУВД Москвы, Минсвязи, ВГТРК и, разумеется, правительство. Заместитель председателя правительства Егор Гайдар немедленно распорядился перекрыть выход представителей парламента в телеэфир и блокировать Дом Советов. Белый дом также отключался от связи, электричества и воды.

Хасбулатов в свою очередь объявил об организации обороны Белого дома. На стороне Дома Советов. Руцкого, присутствовавшего в здании ВС, объявили исполняющим обязанности президента. На стороне парламента находился бывший замминистра обороны СССР Вячеслав Ачалов, которого назначили руководителем обороны Белого дома, а также лидер организации «Союз офицеров» Станислав Терехов и националисты из движения «Русское национальное единство» (РНЕ)* Александра Баркашова. Кроме того, издали обращение Верховного совета к военнослужащим, сотрудникам МВД и прочим силовикам с призывом присоединяться к парламентаристам.

Однако нельзя не признать, что Ельцин действовал энергичнее и конкретнее. Пока ВС рассылал призывы, президент договорился с высокопоставленными силовиками персонально. Вокруг Верховного совета собралась относительно многочисленная группа сторонников — до 12 тысяч человек. Эти люди построили палаточный городок и возвели баррикады.

Однако тем поддержка и исчерпывалась. Ачалов не сумел договориться с армейскими частями. Гражданские демонстранты так и остались главным активом Верховного совета. Они жили на баррикадах в откровенно спартанских условиях — от коммунальных служб Белый дом отключили, так что перебои были даже с водой. Там иной раз вспыхивали ссоры. В противостоянии участвовали одновременно коммунисты и националисты (собственно, оттуда и оборот «красно-коричневые»), и эта пестрота влияла на отношения людей на баррикадах. Ничто, кроме ненависти к правительству, их, увы, не объединяло.

Ельцин находился в выигрышном положении с самого начала: МВД, связь, мэрия подчинялись ему. Международной поддержкой он также заручился: США выразили Ельцину полное сочувствие. Одолеть весь силовой блок при помощи гражданских активистов, даже если бы удалось разагитировать ещё кого-то, было утопией.

Вооружение парламентаристов также не поражало воображения. У охраны изъяли 260 автоматов, а главное — к ним имелись только 9600 патронов. То есть каждый вооружённый сторонник парламента имел примерно по 1–2 магазина. Это ставило сторонников Верховного совета даже в более печальное положение, чем если бы оружия не было вообще. Такого запаса патронов хватит одному взводу на один бой. Он позволял угрожать оружием, но не сражаться, зато давал правительственным силам все основания в случае чего бить на поражение.

Пара дней прошли в нервном ожидании. Руцкой и Хасбулатов только рассылали письма потенциальным союзникам (и не получали ответов). Попытки скоординировано узурпировать власть не предпринимались.

23 сентября группа парламентаристов решила на свой страх и риск попробовать захватить здание Объединённого командования Вооружённых сил СНГ. Погиб милиционер охраны, шальной пулей была убита пожилая женщина, пробиться в здание не удалось, но первую кровь пролили. Однако эта перестрелка не привела ни к какому серьёзному результату.

«Революция Верховного совета» явно буксовала. Хасбулатов в отчаянии витийствовал:

«Нет координации в деятельности — каждый председатель палаты тянет куда-то в сторону, не согласовывают действия: нет инициативы, стратегических идей — обсуждают только то, что предлагается (и то часто отвергают предложения). Нельзя отвергать компромиссы "с ходу"— если не принимают, то хотя бы не торопились немедленно отвергать. Надо организовать крупные митинги в разных районах Москвы… Аналитики, эксперты работают талантливо: они разгадывали до сих пор все атаки Кремля, со всеми нюансами… Воспользоваться — не можем. Слишком громоздка наша парламентская телега. Регулярность Съезда — душит, отнимает время… От военных — нулевой эффект. Мощная фракция военных — около 40 генералов, адмиралов и старших офицеров: эффекта никакого. Надо переломить ситуацию. У нас только три рычага для этого: 1 — армия, 2 — массовые выступления москвичей, 3 — регионы. Первые два фактора: мы можем управлять ими. Только тогда Кремль пойдёт на компромисс. "Полной победы" достигнуть невозможно — это надо понять. Нужен разумный компромисс. Но он возможен, если сумеем опереться на армию, хотя бы какие-нибудь подразделения, которые придут сюда и заявят о верности Конституции, и массовые выступления москвичей. Многие депутаты откровенно отсиживаются на уже не нужных заседаниях — упускаем время. Если бы не бездарность Кремля — нас бы уже выкинули отсюда без единого выстрела. Дальше будет хуже: они ожесточаются. Убитые, раненые. Массовые избиения — идёт "привыкание" к насилию. Почему у военных нет никакой инициативы? Комитет Равката Чеботаревского — сплошь одни военные… Где ваша стратегия? Что за непонятная инертность?»

В общем, откровенно не речь Ленина перед Зимним: лидер протестующих только смутно надеется на компромисс и помощь хоть кого-нибудь. Ачалов позднее утверждал, что постоянно получал предложения помощи от командиров воинских частей, но это больше похоже на попытку постфактум придать себе веса: ни одна часть в итоге на помощь парламенту не явилась.

Действия правительства тоже не назовёшь стремительными. Дом Советов блокировали части дивизии Дзержинского — только 25 сентября.

К этому моменту организованные силы под командованием Руцкого и Хасбулатова выглядели бледно и включали следующие отряды:

• Личная охрана лидеров восстания (Ачалова, его заместителя генерала Макашова и Руцкого): 50 человек;

• Националисты из РНЕ: около 100 человек, 22 ствола огнестрельного оружия;

• Казаки: до 100 человек, до 20 единиц оружия;

• «Мотострелковый полк» — около 150 человек постоянного ядра и несколько сотен слабо организованных волонтёров. Каждый день в полк приходили новые люди, пока другие «дезертировали»;

• Несколько тысяч слабо организованных активистов.

К концу сентября Белый дом был блокирован. 29 числа правительство потребовало капитуляции. За пределами кольца оцепления шли митинги парламентаристов, которые разгонял ОМОН. Обстановка резко накалялась. Последнюю попытку примирить стороны конфликта предпринял патриарх Алексий II, который предложил посредничество на переговорах. Однако к ним стороны готовы не были.

К активным действиям Руцкой и Хасбулатов перешли только 3 октября. В этот день в центре Москвы неорганизованно собрались несколько тысяч сторонников Верховного совета. Попытки разогнать их не приводили ни к какому внятному результату: люди разбегались в переулки, но быстро собирались снова. В середине дня от Октябрьской площади к Белому дому пошла многотысячная толпа, сметавшая всё на своём пути. Цепь ОМОНа прорвали, установку водомёта протаранили КАМАЗом. Попытки милиционеров стрелять боевыми патронами из пистолетов привели только к нескольким случайным смертям и ранениям.

Блокаду Белого дома прорвали. Теперь толпа у здания Верховного совета насчитывала уже до 50 тысяч человек, заряженных на активные действия. Эта резкая перемена обстановки повлияла на Руцкого, и повстанцы двинулись к мэрии.

Там они нашли только слабый заслон милиции. Грузовиком на заднем ходу высадили стеклянные двери входа. Вялая перестрелка увенчалась быстрым захватом здания.

Интересно, что милиционеры и солдаты бросили у мэрии довольно много оружия. Среди трофеев оказался гранатомёт РПГ-7. Всего через несколько часов он сыграет очень важную роль в разворачивающихся событиях.

На часах было около пяти. У мэрии собирали добровольцев для атаки на следующую цель — телецентр «Останкино». Отряд возглавил Альберт Макашов. Слабостью этой группы была крайняя нехватка оружия — имелось некоторое количество пистолетов и автоматов и пресловутый гранатомёт.

Между тем правительство уже успело отреагировать на происходящее. К четырём часам в «Останкино» явились солдаты, которые успели не просто войти в здания, но и пристреляться. Мало того, к телецентру уже ехали новые силы.

В сумерках в центре Москвы можно было видеть фантасмагорическую картину: к «Останкино» двигались параллельно две колонны: парламентаристы на грузовиках — и бойцы отряда «Витязь» и дивизии Дзержинского на броне. Колонны даже слегка перемешивались, пока солдаты не обогнали повстанцев. 120 бойцов МВД вошли в здание телецентра за считанные минуты до появления восставших.

В принципе, это ставило крест на попытках силового захвата «Останкино». Макашов подошёл к дверям и потребовал возможности выйти в прямой эфир. Вход был загорожен мебелью, за баррикадой сидели автоматчики, и диалог не складывался.

Тогда Макашов пошёл к соседнему зданию — аппаратно-студийному комплексу АСК-3. Макашов считал, что его охраняют слабее. Внутри находились три десятка солдат отряда «Витязь». Двери здания, как и в мэрии, выбили грузовиком, но дальше машина не пролезла. Повстанцы стояли у самых дверей, но дальше были стволы. Возникла заминка.

На часах было около 19:30.

В этот момент внутри АСК-3 произошёл взрыв.

19-летний солдат срочной службы Николай Ситников был убит на месте.

Что именно взорвалось внутри — до сих пор предмет дискуссии. Однако нет дискуссии насчёт того, что началось дальше. «Витязи», решив, что начался штурм, стали стрелять боевыми патронами на поражение по людям перед АСК-3. Было уже темно, но плотность огня была огромной, косило всех подряд. Им сходу проредило группу журналистов, были убиты несколько человек, пытавшихся вынести раненых.

Как такового обмена огнём не было. Те, кто не смогли раствориться в темноте сразу, залегли, пытаясь прикрыться автобусами и автомобилями неподалёку. От здания добавляли крупнокалиберные пулемёты БТРов.

Макашов уехал в Белый дом, постепенно с пространства перед студией смогли выбраться остальные. Несколько человек были убиты и ранены по чистой случайности — погиб, например, мужчина, к моменту начала стрельбы мирно выгуливавший собаку; кроме того, был ранен пенсионер, идущий к метро. Всего были перебиты 46 человек, 124 — ранены. Обстреливались даже машины скорой.

Уцелевшие парламентаристы возвращались к Белому дому. Побоище только начиналось.

Массовая стрельба у «Останкино» началась с гибели Николая Ситникова, 19-летнего сапёра из посёлка под Новосибирском. Вопрос о том, кто его убил, до сих пор остаётся неразрешённым с абсолютной уверенностью. Официальная версия состоит в том, что боец погиб от осколков после выстрела с улицы из гранатомёта РПГ-7.

Такой у повстанцев был — захваченный у мэрии. Существуют фотографии человека с заряженным РПГ у здания телецентра, прямо под вывеской «Останкино». Однако как произошёл этот гипотетический выстрел, тоже небезынтересно.

Один из участников событий вспоминал:

«Как только последний из нас вылез на улицу, раздался первый выстрел. Слева в метре от нас у центральной колонны с грохотом упал автомат, и без звука осел на асфальт знакомый киевлянин из "Союза офицеров" Николай Николаевич К[рестинкин], одетый в гражданскую одежду. Пуля снайпера попала ему в правую ногу, раздробив кость. Стреляли с крыши противоположного техцентру здания телецентра АСК-1. Николай стоял вплотную к гранатомётчику у вывески "Государственная телерадиокомпания "Останкино" (если смотреть с крыши телецентра, они сливались воедино). Вероятно, плохо обученный снайпер хотел поразить именно парня с гранатомётом, но промахнулся всего на 20–30 сантиметров. Возможно, это была неудачная попытка поразить надкалиберную реактивную гранату РПГ-7. Этот первый выстрел сняли на плёнку и западные операторы, но большинство из них были убиты и ранены буквально через пару минут. Остальные ничего не успели понять — хлопок одиночного выстрела в шуме многолюдного митинга был практически не слышен, раненый не стонал, а падение Николая видели стоявшие рядом и медбратья».

Снайперский выстрел остался не замеченным почти никем. В принципе, малошумные снайперские винтовки существуют. Но главное — что произошло дальше, был ли выстрел сделан уже самим гранатомётчиком.

Правозащитник Александр Черкасов находился там же, у АСК-3, и утверждал, что сам видел выстрел, причём обращает внимание на характерный «дуплет» — вспышку выстрела и вспышку взрыва. Кстати, некоторые свидетели говорят о «двух взрывах», что как раз похоже именно на пуск — и за ним взрыв боеприпаса.

Следователь Леонид Прошкин, занимавшийся этим делом, впоследствии объявил:

«Благодаря средствам массовой информации уже утром 4 октября до сведения общественности была доведена и всеми воспринята как истина версия, что первый выстрел в «Останкино» был сделан сторонниками Верховного совета из гранатомёта РПГ-7 В-1 тандемной гранатой кумулятивного действия ПГ-7 ВР, и именно от этого выстрела в результате осколочного ранения погиб рядовой Ситников. Утверждению в общем мнении этой версии способствовало заключение экспертизы, проведённой в Центральной судебно-медицинской лаборатории Министерства обороны РФ. В нём говорилось, что все телесные повреждения у Ситникова могли быть причинены одним выстрелом из оружия большой мощности, не исключено, что из гранатомёта.

[…] Эксперт был допрошен и пояснил, что из средств массовой информации знал о гибели Ситникова от выстрела из гранатомёта со стороны нападавших. По объективной картине ранений и в частности по диаметру раневого канала он определил боеприпас, который мог быть гранатой от подствольного гранатомёта. Гранатомёт РПГ-7 он даже не имел в виду.

Вместе с тем у сторонников Верховного совета, находившихся в тот момент в «Останкино», не было ни одного "подствольника".

[…] Была назначена повторная комиссионная комплексная медико-криминалистическая экспертиза, к проведению которой наряду с судебно-медицинскими экспертами привлечены специалисты взрывотехники, баллисты, разработчики и пользователи гранатомётов и средств индивидуальной защиты — бронежилетов.

Эксперты ознакомились с материалами уголовного дела, с видео- и фотоматериалами, побывали на месте происшествия. Тщательному исследованию были подвергнуты одежда погибшего и его бронежилет, собранный по частям из различных музеев. На полигоне внутренних войск был произведён следственный эксперимент с отстрелом из гранатомёта РПГ-7 В-1 гранаты ПГ-7 ВР с имитацией условий места происшествия.

Результаты следственного эксперимента показали, что тандемная граната кумулятивного действия ПГ-7 ВР обладает огромной проникающей (прожигающей) мощностью и при "работе" внутри здания должна была оставить серьёзные повреждения, каких в АСК-3 не было. Это же подтвердил ведущий специалист по гранатомётам Главного ракетно-артиллерийского управления Генштаба Вооружённых сил РФ, который после изучения материалов дела, просмотра большого количества видео- и фотоматериалов, осмотра места происшествия категорически заявил, что граната ПГ-7 ВР в помещении, где погиб Ситников, не срабатывала.

Повторная экспертиза опровергла выводы первичной. В заключении указано, что Ситников в момент гибели находился в положении лёжа за бетонным парапетом. Прямое попадание в него при выстреле со стороны нападавших исключалось. Телесные повреждения, полученные им, являются следствием разрыва в непосредственной близости от него неустановленного устройства (взрывной травмой). Эксперты категорически отвергли возможность ранения Ситникова выстрелом из гранатомёта РПГ-7 либо из подствольного гранатомёта. Они доказали, что на месте его гибели взрыва боевой части гранаты ПГ-7 ВР не было.

С учётом результатов экспертизы и иных доказательств, собранных по делу, мы сделали вывод, что Ситников погиб не от выстрела из гранатомёта со стороны стоявших перед входом в АСК-3 сторонников Верховного совета, а в результате взрыва какого-то устройства, находившегося внутри здания, то есть у оборонявшихся. Таким образом, была опровергнута версия руководителей "обороны" телецентра, что открытие огня на поражение явилось ответной мерой на выстрел из гранатомёта и убийство военнослужащего внутренних войск».

Та же версия изложена в выводах комиссии Госдумы: Ситников погиб не от выстрела из гранатомёта снаружи, а от случайного выстрела внутри здания.

Однако это утверждение не бьётся с воспоминаниями людей, утверждавших, что видели выстрел снаружи (или, по крайней мере, нечто похожее). К тому же Прошкин «опровергает» некоторые тезисы, которые и не высказывались: никто изначально и не утверждал, что Ситникова убило прямым попаданием.

Тайна первого выстрела так и осталась неразгаданной.

В ночь на 4 октября на стороне правительства ещё не могли уверенно сказать, что наступил перелом. В Москву целыми дивизиями стягивались войска. На 4 октября была назначена решительная атака.

Интересно, что рассматривался даже вариант наступления «добробатов»: Комитет по чрезвычайным ситуациям подготовил для такого случая оружие из запасов сил гражданской обороны. Однако у правительства и без добровольных помощников хватало лояльных войск.

Нужно заметить, первоначальный план атаки выглядел просто-таки безумно:

«1. Блокировать район Краснопресненской набережной, чтобы не допустить прорыва к объекту техники и живой силы противника.

2. Сконцентрировать тяжёлую артиллерию на подступах к объекту, чтобы осуществить артиллерийское прикрытие штурмующих и подавить огневые точки на крыше, в башенных и цокольных этажах здания.

3. Подтянуть к фасаду здания воинские подразделения для непосредственного штурма».

Обсудив план использования в центре Москвы тяжёлой артиллерии, отцы Отечества перешли к предложению организовать в нём же бомбо-штурмовой удар. От этой идеи отказались, но предложили задействовать для разгрома парламентаристов подразделения «Альфа» и «Вымпел» под командованием Геннадия Зайцева и Дмитрия Герасимова.

Однако здесь возникла заминка. Оба спецподразделения категорически отказались уничтожать парламентаристов. Интересно, что отказ от использования спецназа для политических разборок был не первым в истории отрядов «А» и «В». В 1991 году они саботировали как раз приказ об использовании оружия против сторонников Ельцина. Сам Ельцин, описывая свой разговор в ночь на 4 октября, использует интересный оборот:

«Жуткое, необъяснимое молчание элитного президентского воинского формирования».

«Альфа» не была никаким «президентским» формированием, однако сам Борис Николаевич воспринимал её, видимо, как личных нукеров.

Один из офицеров конкретизировал:

«Мы не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять».

Спецназовцы, однако, решили поучаствовать в событиях — но в несколько ином качестве и по собственной воле.

В роли основной ударной силы правительство использовало бронегруппу из состава Таманской дивизии. Её укомплектовали на ходу из солдат и офицеров, согласившихся пострелять по соотечественникам. Танки должны были сломить волю к сопротивлению. В целом группировка, атаковавшая Белый дом, насчитывала до 4,5 тысячи солдат и офицеров армии и МВД, 10 танков и 235 единиц лёгкой бронетехники.

В стане парламентаристов царили разброд и шатание. Руцкой призывал атаковать «Останкино» ещё раз, требуя «стягивать войска» к телецентру. Хасбулатов заявил: «Демократия пала», — но распускать сторонников по домам не стал. В общей сложности у Белого дома остались около 2 тысяч повстанцев.

Утром 4 октября танки и БТРы начали обстрел лагеря у Белого дома и самого здания. Ответный огонь почти не вёлся: впоследствии внутри нашлись всего 157 гильз на неполных 6 магазинов. Депутаты собрались в слепом помещении Совета национальностей.

В это время снаружи Белый дом вовсю обстреливали. Поскольку вокруг здания стояла масса плохо обученных солдат разных ведомств, это войско нанесло не колоссальные, но неприятные потери само себе, «дружественным огнём». Упоминается даже о случае, когда десантник попал в плен к солдатам внутренних войск, решившим, что он повстанец.

С десяти утра по Белому дому стреляли танки Таманской дивизии. Стреляли с длинными интервалами, почему ущерб и не оказался совсем уж убойным. Посмотреть на «дым Отечества» собралась толпа зевак.

Около трёх пополудни к Белому дому прибыли офицеры «Альфы». Спецназовцы предложили переговоры. Диалог шёл в предельно нервной обстановке. Неизвестный снайпер застрелил младшего лейтенанта Геннадия Сергеева, причём командир «альфовцев» Геннадий Зайцев утверждал, что стреляли не со стороны Белого дома. Возможно, кто-то пытался спровоцировать офицеров на неадекватную реакцию, возможно, просто среагировали на необычную экипировку «альфовцев». Как бы то ни было, Зайцев вышел в радиоэфир и сообщил, что, если будут ещё выстрелы, он подавит стрелков огнём; больше никто по «Альфе» стрелять не пытался.

В качестве основного переговорщика выступил подполковник Владимир Келехсаев. Он поставил депутатов перед понятной картиной реальности: безоружных «альфовцы» расстреливать не собираются, но если капитуляции не будет, то, с «Альфой» или без, штурм будет проведён, и многие умрут. Так что лучше капитулировать перед теми, кто гарантирует жизнь, то есть перед спецназом.

К четырём часам Белый дом сдался. В 16:50 офицеры «Альфы» подошли с колонной автобусов и начали вывозить людей. Основная масса парламентаристов организованно сдалась, за исключением группы «баркашовцев», которые ушли через подземные коммуникации.

Подразделение «Альфа» провело много операций, но, похоже, больше всего жизней её офицеры спасли именно в октябре 1993 года, буквально навязав сторонам переговоры и спокойное разрешение кровопролитного конфликта в момент, когда лидеры обеих сторон истерили и требовали крови.

Геннадию Сергееву было посмертно присвоено звание Героя России. Живых не наградили. Более того, Зайцев после событий 1993 года был отправлен в отставку, а «Вымпел» передан МВД, что офицеры подразделения расценили как унижение.

Если «альфовцы» обращались с пленниками корректно, то многих из тех, кто сдались на милость МВД, жестоко избивали. Однако в целом победители не усердствовали. Уже 5 октября многие из задержанных 4 числа были на свободе. Всего в ИВС побывали более 6 тысяч человек, но только 348 поехали оттуда в СИЗО.

Финальным аккордом столкновений стали спорадические стычки, длившиеся до утра 5 октября (чаще всего противника не существовало, но взвинченные солдаты, как обычно в таких ситуациях, искали «снайперов»), и отлов мародёров. На 6 октября милиция задержала до 200 обычных, внеидеологических преступников. Кроме того, десятки людей были ранены.

Выборы в Федеральное собрание состоялись 12 декабря 1993 года — без участия движений, засветившихся в событиях 3–4 октября. В феврале 1994 были амнистированы их участники. В сентябре 1995 — прекращено следствие. В 1999 году Комиссия Государственной думы по дополнительному изучению событий 21 сентября — 5 октября представила свой доклад по поводу случившегося.

Александр Руцкой впоследствии стал губернатором Курской области; попытки поучаствовать в федеральной политике пресекались. Руслан Хасбулатов занимался общественной деятельностью и пытался участвовать в делах Чечни — без особого успеха. Судьба Бориса Ельцина хорошо известна.

В общей сложности погибли 130 парламентаристов и случайных людей, а также 28 милиционеров и солдат. За считанными исключениями силовики пали жертвой дружественного огня и несчастных случаев. Неофициальные версии, согласно которым жертв было много больше, существуют, однако поимённый список именно таков, причём составлялся он комиссией Думы, не питавшей никаких тёплых чувств к администрации Ельцина. Так что приходится отнести данные, «увеличивающие» количество погибших до многих сотен, к разряду городских легенд.

Зато на выживших сторонников президента пролился золотой дождь. За события 3–4 октября были розданы 26 золотых звёзд Героя России. Для сравнения: столько же людей удостоились аналогичной награды за участие в спасательных операциях за всё время её существования.

События 1993 года не укладываются в некую логику борьбы добра со злом. Как Ельцина, так и Руцкого, и Хасбулатова заботили в первую очередь власть и вопросы собственного статуса. Нельзя сказать, чтобы кто-то из них ставил интересы страны впереди собственных. Характерно, что не погиб ни один депутат или высший чиновник.

Главным политическим результатом событий октября 1993 года стал окончательный и полный переход власти к президенту. Россия после этого двигалась только в одну сторону: усиления роли первого лица страны. РФ стала даже не президентской, а суперпрезидентской республикой с очень высоким по мировым меркам уровнем полномочий правителя. Говорить о системе сдержек и противовесов после расстрела парламента танковым огнём стоит очень сдержанно.

Нужно отметить, что поддерживать тезис о народном восстании, которое расстреляли сатрапы режима, тоже не приходится. Отношение к Верховному совету в целом по стране было в лучшем случае прохладным. Ограниченное участие гражданских добровольцев на стороне Ельцина объясняется только тем, что армия и милиция и без того практически на 100% занимали сторону властей и выполняли приказы Ельцина.

Журналистка Елена Токарева вспоминала:

«Народ в этой борьбе оставался на стороне всё ещё горячо любимого и популярного Бориса Ельцина. Ни про какую "распродажу Родины" народ не думал. "Российскую газету", которая резко критиковала президента Ельцина, заваливали письмами рядовые читатели (тогда тираж газеты приближался к 1,5 миллиона экземпляров), которые клеймили Хасбулатова "предателем". Находясь внутри газеты, мы, её журналисты, постоянно испытывали на себе презрительные плевки населения. Помню, лёжа в ЦКБ (главная номенклатурная больница), я разбирала мешок писем трудящихся, проводя контент-анализ, то есть подбирая письма с одинаковыми оценками ситуации и персонажей власти. Глава парламента Хасбулатов, казалось бы, человек, олицетворявший народовластие, удостаивался однообразной метафоры "злой чечен ползёт на берег". Недавнего героя Руцкого авторы писем обзывали "голенищем с усами", не более того. Все члены парламента во мнении читателей "РГ" были "дармоедами".

Анализируя мешок с народным мнением, я убеждалась всё больше и больше, что парламентаризм в России не прижился в эти короткие сроки, он раздражал население, которое все свои взоры обращало в сторону сильной тогда личности — Бориса Ельцина. Ельцин всё ещё был героем толпы. Он уже становился царём, но всё ещё был лидером».

Стоит, конечно, отметить, что взгляды парламентаристов зачастую были радикальными, а Баркашов и Макашов и вовсе олицетворяли маргинальные течения. Рыцарей парламентаризма в сияющих латах там тоже не имелось. Однако, уравновешивая друг друга, парламент и президент впоследствии могли бы создать куда более сбалансированную систему власти, отзывчивую к настроениям народа. В октябре 1993 года эти надежды развеялись в пороховом дыму.

Фактически на стороне Ельцина тогда выступили все: армия, СМИ, МВД, регионы и даже часть улицы. Руцкой и Хасбулатов смогли на пике собрать от 30 до 50 тысяч сторонников — активистов радикальных партий и просто неравнодушных. Эта цифра кажется большой для современной России, но в 1991 году проводились митинги с числом участников на порядок больше. К тому же от этих десятков тысяч осталось всего несколько тысяч, готовых участвовать в происходящем активно и с риском для себя.

События 1993 года сняли важное табу на применение силы во внутренней политике. Гибель трёх человек в августе 1991 оказалась знаковым событием. Теперь стрельбу из танковых орудий восприняли как должное. Россия вступала в 90-е годы, и уровень насилия, до сих пор казавшийся запредельным, сделался привычным.

* — организация признана экстремистской и запрещена в РФ

Автор: Евгений Норин