В конце 1920 года Русская армия барона Врангеля эвакуировалась из Крыма. Вместе с ней ушла та часть мирного населения, для которой жизнь при советской власти не выглядела приемлемой. В общей сложности за рубеж отправились разом до 150 тысяч человек. По следам уходящих последние города Крыма занимала Красная армия. Гражданская война на территории европейской части России завершилась.

Поражение белых в Крыму легче всего объяснить огромной диспропорцией сил. Действительно, красные консолидировали основную часть территории погибшей Российской империи, располагали большей частью еще работающей ее промышленности, имели колоссальный мобилизационный резерв, словом, превосходили белых тотально. Однако у крушения белого Крыма были серьезнейшие внутренние причины. И эвакуация 1920 года может и должна служить уроком для современных правителей.

Крым не избежал всех обычных для Гражданской войны пертурбаций, и с 1917 года власть на полуострове менялась неоднократно. После Февральской революции там власть оспаривалась россыпью разнообразных партий и движений. Октябрьская революция порядка не добавила — теперь в Крыму взяли власть большевики, но на полуостров претендовала самопровозглашенная Украинская народная республика, в Бахчисарае объявили об автономии крымские татары, а с севера наползала немецкая армия. Весной 1918 года немцы заняли полуостров. Прогерманское правительство Крыма предполагало вообще создать некую самостоятельную республику, но после поражения кайзера в мировой войне оно ушло в отставку, и в ноябре 1918 года утвердилось правительство Соломона Крыма (происходил из караимов, отсюда необычное сочетание имени и фамилии, прим. ред.).

Новое правительство рассматривало себя как часть общей силы с Добровольческой армией Деникина. Должность председателя Крымского земского правительства была, скажем прямо, местом не для ленивых. Деньги обесценивались, на полуострове ходила масса валют, красные вели партизанскую войну, в порту Севастополя стояли корабли интервентов (в основном французы). В апреле 1919 года красные заняли полуостров, интервенты покинули его, правительство эвакуировалось. Но тогда советская власть продержалась два с половиной месяца — уже в июне в Крым вернулись Вооруженные силы Юга России во главе с Деникиным.

Ситуация в Гражданскую менялась быстро. Летом и в начале осени 1919 года Крым был глубоким тылом белых. Однако в ноябре войска Деникина потерпели страшное поражение в генеральном сражении под Орлом и начали откатываться на юг. В ноябре же Деникин ушел в отставку с поста главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. Командующим белыми войсками и правителем на контролируемой ими территории стал Петр Врангель.

К этому моменту белое движение на юге России уже распадалось. В январе 1920 года белые откатились в Крым. Генерал Слащев упорной и искусной обороной удержался на полуострове, а вот восточнее агония оказалась быстрой. В течение марта остатки белых сил эвакуировались морем из Новороссийска. Крым остался единственным прочным плацдармом белых в европейской части России.

Врангель серьезно отличался от Деникина во многих отношениях, но наиболее важны его попытки государственного строительства.

Военную реформу Врангель провел решительно, жестко и разумно. Он серьезно обрезал для солдат и офицеров возможность околачиваться в тылу при разнообразных небоевых частях; упорядочил организацию белых войск, ликвидировал небольшие группы во главе с харизматичными лидерами, которые вели свою войну, мало обращая внимания на руководство. Он сделал практически разгромленную на рубеже 1919-20 гг. Добровольческую армию крепким боевым организмом, который смог дать серьезный бой красным, несмотря на то, что те численно серьезно превосходили белых, и сами не стояли на месте, сделав настоящий качественный скачок по сравнению с началом военного противостояния. Однако Гражданская война далеко не исчерпывалась, собственно, войной.

Едва ли не ключевой бедой Белого движения в целом была его пассивность в политических вопросах. «Непредрешенчество» по-человечески где-то даже привлекательно. Фраза «Армия возьмет Москву, а затем возьмет под козырек», приписываемая Деникину, это, безусловно, признак личного благородства. Однако фактически она означала, что от белых попросту невозможно ожидать какой-то конкретики в области будущего устройства России. Большевики имели конкретную четкую программу, их образ будущего был не то чтобы полностью правдив, но точно полностью внятен. Характерно, кстати, что любому сколько-то образованному человеку хорошо знакомы имена белых генералов, но едва ли неспециалист сможет, не справляясь у википедии, вспомнить хотя бы несколько политиков и гражданских управленцев.

Врангель действовал в ситуации, когда без политической программы и реформ движение лишалось даже призрачных шансов на выживание. Причем такая программа должна была учесть чаяния сразу всех слоев населения. Даже мобилизацию Врангель считал возможной лишь при условии установления взаимных благожелательных отношений между войсками и населением, что зависит всецело от проведения демократических реформ и прекращения грабежей и насилий со стороны войск.

Нельзя не признать, что последний командующий ВСЮР отлично понимал одну из ключевых собственных слабостей. Вопрос состоял лишь в том, к каким конкретно шагам его толкнет это понимание.

Свою генеральную задачу Врангель определил четко:

«Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа».

Врангель исходил из того, что он должен создать в Крыму и вообще на подконтрольных территориях «здоровый организм», который сможет привлечь ядро тех людей, для которых власть красных неприемлема. Из его прокламаций можно извлечь несколько более конкретные идеи. Врангель заявил, что белое движение борется за веру, освобождение народа от коммунистов, собственность крестьян на обрабатываемую ими землю, свободу, право и, наконец, за то, чтобы русский народ «сам выбрал себе ХОЗЯИНА» (выделено в документе).

Последний пункт тесно связан с монархическими взглядами Врангеля. Вообще такие воззрения не были характерны для белых, но лично для барона они были органичными и очень устойчивыми.

Проблема в том, что на 1920 год монархистов в России было мизерное число. Сам Врангель полагал, что восстановление монархии — дело более или менее абстрактного будущего. Но целевая аудитория, читая про «хозяина», видела нечто совершенно иное. Такие лозунги Врангеля были настоящим подарком для красной пропаганды, которая с полным основанием могла обвинить командующего ВСЮР в желании восстановить в России власть царя.

Эта частная, кажется, деталь показывает одну из принципиальных проблем белого военачальника. Врангель по-прежнему жил в мире, где царская власть легитимна, и упоминание о монархии должно быть частью программы будущего устройства. Ради этой картины мира он без колебаний пожертвовал отношениями с реальностью.

Куда более важными для реального мира стали шаги Врангеля в том, что касалось гражданской администрации. Его премьер-министром был Александр Кривошеин, некогда один из ближайших соратников Столыпина. Он стал ключевым лицом для комплекса реформ, проводившихся Врангелем на полуострове.

Кривошеин был опытным чиновником, с обширной и разнообразной служебной биографией. Однако трудно отделаться от мысли, что его административные реформы диктовались скорее интересами самой бюрократии, чем реальными потребностями управления. По выражению князя Владимира Оболенского, Кривошеин «имел много жизненной интуиции, но в основах своей психологии все-таки оставался тайным советником и министром большой самодержавной России».

Это сказалось на деле — в Крыму дублировались местное губернское и центральное управление. Бюрократический аппарат, обеспечивавший работу, собственно, Таврической губернии, дополнялся отдельной структурой, олицетворявшей центральное правительство. Вдобавок один из этих аппаратов — центральный — находился в Севастополе, а другой — местный — в Симферополе, что дополнительно дезорганизовало работу. Экономика Крыма и без того находилась в тяжелом состоянии. Это не был развитый промышленный регион в Российской империи, и в 1920 году на полуострове было крайне сложно добиться каких-то серьезных подвижек. Другой проблемой быстро стала коррупция. Экспорт жестко регламентировался, но на практике попытка поставить внешнюю торговлю под контроль привела только к развитию теневого рынка экспортных свидетельств. Разросшийся бюрократический аппарат душил инициативу, прививал мало полезного, зато стремительно обогащал тех, кто успевал взять под контроль экспорт хлеба из полуголодного края.

Почему административная реформа на полуострове увенчалась настолько, говоря вежливо, скромными успехами? Фактически реформа бюрократии оказалась отдана под контроль самой же бюрократии. Люди с опытом управления огромной империей скопировали без учета фактических реалий на полуострове систему, к которой привыкли, а правитель, занятый войной, судя по всему, в принципе слабо контролировал собственный управленческий аппарат. «Снизу» же по понятным причинам этого было делать просто некому.

Наиболее известной гражданской реформой Врангеля стала аграрная. Земельный вопрос стоял в России необычайно остро, фактически именно он стал одной из первопричин всей смуты в стране.

Здесь Врангель и Кривошеин постарались действительно учесть новую реальность. Они предполагали узаконить «аграрную революцию», когда крестьяне завладели поместными хозяйствами. Однако правительство Врангеля обставило передачу земли крестьянам комплексом условий. Некоторые участки сохранялись за прежними владельцами, законно приобретенные крестьянские земли отчуждению не подлежали, существовал еще недлинный ряд исключений. Все прочее передавалось крестьянам, непосредственно обрабатывавшим землю. Однако Врангель установил выкупные платежи в размере 20% среднегодового урожая с десятины в течение 25 лет. Проведение реформы в жизнь возлагалось на волостные земства, а пока те не будут сформированы — на земельные советы.

Это был разумный комплекс мер. Гладко реформа не шла, но это вполне объяснимо той лихорадочностью, в которой она проводилась. А главное — реформа была запущена Врангелем только весной 1920 года, когда под контролем белых оставался только Крым (и в течение некоторого времени — северная Таврия). Нововведения тормозились не только по причине общего хаоса, но еще и в силу того, что крестьяне просто не верили в будущее белого правительства.

Аграрная реформа Врангеля — это пример реформы разумной, давно назревшей… и фатально запоздавшей. Если бы ее проводили в момент, когда белые еще контролировали обширные территории с населением, положение для белых на фронте могло стать куда легче — возможно, им удалось бы даже выиграть войну. Однако за реформы взялись в момент, когда для подобных проектов уже было поздно. Вдобавок выкупные платежи в 1920 году не вызывали у крестьян ни малейшего восторга. На фоне продразверстки красных это была, конечно, мягкая форма обложения податями. Однако сама по себе идея платить за фактически уже полученную землю вызывала мало симпатий.

То же самое касается земской реформы. Оптимизации самоуправления мешал не только недостаток времени. Врангель и его окружение в большинстве своем были военными и крупными чиновниками, в земствах же они видели оплот ненавистного большевизма. Однако было понятно, что без земской реформы невозможна и аграрная. Врангель упразднил губернское земство, а уездное и волостное должны были стать основой нового порядка. К зоне ответственности земств относились, собственно, хозяйство на местах, инфраструктура, а также решение земельного вопроса на территории. Предполагалось, что из волостных земств будут строиться уездные, а там и областные собрания, и наконец, общероссийский представительный орган.

Вся эта схема выглядела неплохо, и выборы даже проводились осенью 1920 года. Проблем с земствами хватало, и реформу критиковали. Любопытно, что отдельное недовольство у критиков реформы вызывала непредставленность интеллигенции в новых земствах. Однако, как бы то ни было, местное самоуправление — это «капилляры» страны, и в перспективе такая реформа могла оздоровить тыл белых.

Но времени не было. Ни у кого. В конце октября 1920 года красные начали контрнаступление, по итогам которого войска белых были выбиты войсками Фрунзе в Крым. Уже в середине ноября красные взяли Севастополь. Армия Врангеля грузилась на корабли и уходила на чужбину. Белый проект России потерпел крушение.

История важна не просто как набор назидательных и вдохновляющих примеров, но как возможность в разрезе увидеть процессы, идущие в реальной жизни, актуальные для нас сегодняшних. Врангелевский Крым просуществовал недолго, но из короткой истории этого государства можно извлечь вполне внятные уроки. Очевидно то, что символика, духовные материи, обращение к образам прошлого и так далее должны идти не впереди реальных реформ, и не подменять их, а давать им оформление и наполнять смыслом, однако стоять на твердой почве действительных дел. И вот здесь у белых правительств начинались серьезные проблемы. Наиболее очевидная из них — это запоздалость всех решений. В принципе многое из того, что проделал Врангель, стоило начинать еще во времена Российской империи. Крайним сроком были бы те месяцы, что имелись у Деникина в 1918-1919 годах. Однако белые были в первую очередь солдатами, и они пытались победить в противостоянии с красными чисто военными методами. Эта затея оказалась в итоге порочной.

Люди, возглавлявшие Крым в 1920 году, не были ни негодяями, ни дураками. Они видели, в каком направлении следует двигаться, и можно даже сказать, что в первом приближении шли в правильную сторону. Однако нужно понимать, что реформы могут быть слишком радикальными, но могут оказаться и слишком нерешительными, и запоздалыми. В случае с правительством Врангеля, недостаток решительности и глубины, а главное, безнадежное опоздание свели на нет весь потенциальный эффект от реформ. Приступив к изменениям сложившейся порочной системы отношений, правитель должен решительно, и главное, вовремя проводить в жизнь необходимые меры, тем более в ситуации, когда перемены уже совершились явочным порядком. Нехватка воли, неспособность переломить ситуацию, попытки обойтись косметическими изменениями в конечном счете ведут к гибели того правителя и ту державу, где не могут отважиться выйти из зоны комфорта в неуютную, но реальную жизнь.