Русский патриотический подъем, начавшийся в феврале, уже сейчас, в августе, видоизменил российское медиапространство до неузнаваемости. Во многом теперь оно русское, а не российское. Военкоры, писатели, журналисты — теперь это вполне осязаемая сила, объединившая под своими знаменами очень разных, непохожих людей, которых связывает одно — любовь к своей Родине.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Русский патриотический подъем, начавшийся в феврале, уже сейчас, в августе, видоизменил российское медиапространство до неузнаваемости. Во многом теперь оно русское, а не российское. Военкоры, писатели, журналисты — теперь это вполне осязаемая сила, объединившая под своими знаменами очень разных, непохожих людей, которых связывает одно — любовь к своей Родине.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
От того, что ты передаешь в мир, зависят чужие жизни и репутации. Зачастую в самом прямом и непосредственном смысле. Лишний раз засветил позицию, лицо, адрес – ты сам себе не простишь, если из-за тебя сломаются судьбы людей. Истории, когда после удачного репортажа к его героям прилетал снаряд, могут рассказать многие. Не пожалей времени и сил, чтобы проверить, не повредит ли твой текст или твой кадр своим же. Не пожалей времени и сил, чтобы проверить, не повредит ли он третьим лицам. Одна ошибка – и на твоей совести пятно на всю жизнь, а ненависть обманутых на себе почувствуют все твои коллеги. Ты на войне. Помни об этом.
Во время теракта в «Норд-Осте» один из телеканалов в прямом эфире показывал выдвижение штурмовых групп к зданию театра. С точки зрения журналистики, это эксклюзив, но корреспондент поставил под угрозу чужие жизни. Если приходится выбирать между репортажем и совестью – выбирай совесть.
Пиши и говори правду. Но избегай калечить и убивать с ее помощью.
Во время теракта в «Норд-Осте» один из телеканалов в прямом эфире показывал выдвижение штурмовых групп к зданию театра. С точки зрения журналистики, это эксклюзив, но корреспондент поставил под угрозу чужие жизни. Если приходится выбирать между репортажем и совестью – выбирай совесть.
Пиши и говори правду. Но избегай калечить и убивать с ее помощью.
От того, что ты передаешь в мир, зависят чужие жизни и репутации. Зачастую в самом прямом и непосредственном смысле. Лишний раз засветил позицию, лицо, адрес – ты сам себе не простишь, если из-за тебя сломаются судьбы людей. Истории, когда после удачного репортажа к его героям прилетал снаряд, могут рассказать многие. Не пожалей времени и сил, чтобы проверить, не повредит ли твой текст или твой кадр своим же. Не пожалей времени и сил, чтобы проверить, не повредит ли он третьим лицам. Одна ошибка – и на твоей совести пятно на всю жизнь, а ненависть обманутых на себе почувствуют все твои коллеги. Ты на войне. Помни об этом.
Во время теракта в «Норд-Осте» один из телеканалов в прямом эфире показывал выдвижение штурмовых групп к зданию театра. С точки зрения журналистики, это эксклюзив, но корреспондент поставил под угрозу чужие жизни. Если приходится выбирать между репортажем и совестью – выбирай совесть.
Пиши и говори правду. Но избегай калечить и убивать с ее помощью.
Во время теракта в «Норд-Осте» один из телеканалов в прямом эфире показывал выдвижение штурмовых групп к зданию театра. С точки зрения журналистики, это эксклюзив, но корреспондент поставил под угрозу чужие жизни. Если приходится выбирать между репортажем и совестью – выбирай совесть.
Пиши и говори правду. Но избегай калечить и убивать с ее помощью.
Отличай критику проблем от поругания чести своей Родины и ее народа. Любой журналист, как специалист, погруженный в информационное поле, находящийся на «передовой» проблем, испытывает соблазн свалиться в откровенное негодование против народа и государства. Но русский журналист – это специалист, который призван освещать эти проблемы ради их решения, а не ради разрушения собственной Родины. История России полна примеров, когда «честь и совесть» России с пером в руках немало способствовали гибели своей страны. Тем более, сейчас полно «журналистов», которые против страны воюют вполне сознательно. Становиться таковым – позор. Сенсация не стоит того, чтобы становиться Иудой.
Отличай критику проблем от поругания чести своей Родины и ее народа. Любой журналист, как специалист, погруженный в информационное поле, находящийся на «передовой» проблем, испытывает соблазн свалиться в откровенное негодование против народа и государства. Но русский журналист – это специалист, который призван освещать эти проблемы ради их решения, а не ради разрушения собственной Родины. История России полна примеров, когда «честь и совесть» России с пером в руках немало способствовали гибели своей страны. Тем более, сейчас полно «журналистов», которые против страны воюют вполне сознательно. Становиться таковым – позор. Сенсация не стоит того, чтобы становиться Иудой.
Ты журналист, а не пиарщик, даже если речь идет о пиаре государственных ведомств. Ты – глаза общества, глаза страны. Если дела идут не гладко, страна имеет право об этом знать. Если нужно что-то исправить, страна имеет право об этом знать. Реальность может быть неприятной и не льстящей национальному самолюбию, но здоровая критика лучше вдохновляющих историй о том, как мы закидаем любую проблему шапками. Критика – не критиканство: критикуя – предлагай. Но без понимания, где у нас проблемы и как их решить, общество слепо.
«Эксперты», рассказывающие, что послезавтра страна рухнет и сейчас вечер завтра, как и «специалисты», обещающие, что завтра все враги Родины расточатся сами собой, а мир на коленях приползет на наш суд – одинаково вредны.
«Эксперты», рассказывающие, что послезавтра страна рухнет и сейчас вечер завтра, как и «специалисты», обещающие, что завтра все враги Родины расточатся сами собой, а мир на коленях приползет на наш суд – одинаково вредны.
Ты журналист, а не пиарщик, даже если речь идет о пиаре государственных ведомств. Ты – глаза общества, глаза страны. Если дела идут не гладко, страна имеет право об этом знать. Если нужно что-то исправить, страна имеет право об этом знать. Реальность может быть неприятной и не льстящей национальному самолюбию, но здоровая критика лучше вдохновляющих историй о том, как мы закидаем любую проблему шапками. Критика – не критиканство: критикуя – предлагай. Но без понимания, где у нас проблемы и как их решить, общество слепо.
«Эксперты», рассказывающие, что послезавтра страна рухнет и сейчас вечер завтра, как и «специалисты», обещающие, что завтра все враги Родины расточатся сами собой, а мир на коленях приползет на наш суд – одинаково вредны.
«Эксперты», рассказывающие, что послезавтра страна рухнет и сейчас вечер завтра, как и «специалисты», обещающие, что завтра все враги Родины расточатся сами собой, а мир на коленях приползет на наш суд – одинаково вредны.
Если новость горит, это еще не значит, что ее нужно сразу бросать в мир. Остановись, проверь, взвесь все за и против. Самая яркая новость как раз и может быть выдумкой. Вред от такой сенсации запросто перекроет любой «вау-эффект». Хрестоматийный пример – «распятый мальчик». С тех пор, как этот сюжет был опубликован, под любой новостью о преступлениях украинских силовиков обязательно припомнят этого «мальчика». Итог – прошло восемь лет, а российской журналистике от этого казуса икается до сих пор.
Если новость горит, это еще не значит, что ее нужно сразу бросать в мир. Остановись, проверь, взвесь все за и против. Самая яркая новость как раз и может быть выдумкой. Вред от такой сенсации запросто перекроет любой «вау-эффект». Хрестоматийный пример – «распятый мальчик». С тех пор, как этот сюжет был опубликован, под любой новостью о преступлениях украинских силовиков обязательно припомнят этого «мальчика». Итог – прошло восемь лет, а российской журналистике от этого казуса икается до сих пор.
Люди, которые доверяются тебе, рискуют сильнее, чем ты. Ты снимешь материал и уедешь в редакцию. Им здесь жить, возможно, всегда. Твой источник, работая с тобой, рискнул тем, что ему достанется за то, что он сболтнул лишнего, рискует иногда свободой и жизнью. Цени это и никогда не подставляй свой источник. Уважай его и не искажай его слова.
Люди, которые доверяются тебе, рискуют сильнее, чем ты. Ты снимешь материал и уедешь в редакцию. Им здесь жить, возможно, всегда. Твой источник, работая с тобой, рискнул тем, что ему достанется за то, что он сболтнул лишнего, рискует иногда свободой и жизнью. Цени это и никогда не подставляй свой источник. Уважай его и не искажай его слова.
Если ты в зоне бедствия или боевых действий, не пиши, сидя в гостинице. Все интересное творится там, где происходят события. Или где только что происходили события. Или где они были вчера. Но точно не надо писать репортаж с передовой под Лисичанском, сидя в гостинице в Луганске. Пять минут личных наблюдений стоят часа пересказов. Ты увидишь такие детали, которые при передаче просто пропадают. К тому же читатель не ждет пересказов гостиничных слухов, у него такого полно. Ты должен вникать в собственную тему как можно глубже. Мы, конечно, живем в эпоху постправды, но тем ценнее тот материал, который извлекается из гущи событий.
Если ты в зоне бедствия или боевых действий, не пиши, сидя в гостинице. Все интересное творится там, где происходят события. Или где только что происходили события. Или где они были вчера. Но точно не надо писать репортаж с передовой под Лисичанском, сидя в гостинице в Луганске. Пять минут личных наблюдений стоят часа пересказов. Ты увидишь такие детали, которые при передаче просто пропадают. К тому же читатель не ждет пересказов гостиничных слухов, у него такого полно. Ты должен вникать в собственную тему как можно глубже. Мы, конечно, живем в эпоху постправды, но тем ценнее тот материал, который извлекается из гущи событий.
Этот принцип вошел даже в шутки о том, как «ученый изнасиловал журналиста», но интервьюеров не остановишь. Если ты берешь комментарий эксперта, в материале должно быть именно то, что он сказал. Если комментатор говорит, что ядерное оружие применят только в крайнем случае, если речь будет идти о выживании государства, не надо писать, что «эксперт допустил мировую ядерную войну». Теоретически не поспоришь, допустил, но это верный путь к тому, что эксперт перестанет брать трубку. Не только у вас, а у журналистов вообще. Это плевок в колодец, из которого ты сам и другие вокруг будете пить.
Этот принцип вошел даже в шутки о том, как «ученый изнасиловал журналиста», но интервьюеров не остановишь. Если ты берешь комментарий эксперта, в материале должно быть именно то, что он сказал. Если комментатор говорит, что ядерное оружие применят только в крайнем случае, если речь будет идти о выживании государства, не надо писать, что «эксперт допустил мировую ядерную войну». Теоретически не поспоришь, допустил, но это верный путь к тому, что эксперт перестанет брать трубку. Не только у вас, а у журналистов вообще. Это плевок в колодец, из которого ты сам и другие вокруг будете пить.
Срочно, паралич банковской системы наступит завтра, банкоматы Наугад-банка отключают, максимальный репост! Помни, что не только твои сообщения, но и их тональность влияют на аудиторию. Если после твоих заметок и репортажей люди начнут убегать из города, в панике скупать сахар, покупать доллар за 120, хватать билет до Батуми за тысячу долларов или просто впадать в невроз, виноват будет тот, кто их так настроил. Эмоциональные выкрики могут быть очень громкими, и просмотров соберут много. Но после первого-второго крика «Волки!», когда волки не придут, уважать тебя перестанут. Разгоняющий панику на поле боя убивает людей вокруг. Но разгоняющий ее в СМИ — стократ хуже, ведь он распространяет ее на всю страну.
Срочно, паралич банковской системы наступит завтра, банкоматы Наугад-банка отключают, максимальный репост! Помни, что не только твои сообщения, но и их тональность влияют на аудиторию. Если после твоих заметок и репортажей люди начнут убегать из города, в панике скупать сахар, покупать доллар за 120, хватать билет до Батуми за тысячу долларов или просто впадать в невроз, виноват будет тот, кто их так настроил. Эмоциональные выкрики могут быть очень громкими, и просмотров соберут много. Но после первого-второго крика «Волки!», когда волки не придут, уважать тебя перестанут. Разгоняющий панику на поле боя убивает людей вокруг. Но разгоняющий ее в СМИ — стократ хуже, ведь он распространяет ее на всю страну.
Журналистика – очень конкурентная среда, которая часто порождает конфликты в погоне за признанием и первенством. Помни, что при этом журналисты, военкоры, люди, профессионально работающие с информацией, – это товарищество, которое делает общее дело. Это важнее, чем любые внутренние конфликты. Журналисты регулярно попадают под удар по самым разным причинам – кто-то неугоден сильным мира сего, кто-то поднял «не ту тему». В трудную минуту подставь плечо, а не добивай поскользнувшегося, поддержи коллегу, а не подталкивай падающего, и тогда в нужный момент товарищество поддержит и тебя.
Журналистика – очень конкурентная среда, которая часто порождает конфликты в погоне за признанием и первенством. Помни, что при этом журналисты, военкоры, люди, профессионально работающие с информацией, – это товарищество, которое делает общее дело. Это важнее, чем любые внутренние конфликты. Журналисты регулярно попадают под удар по самым разным причинам – кто-то неугоден сильным мира сего, кто-то поднял «не ту тему». В трудную минуту подставь плечо, а не добивай поскользнувшегося, поддержи коллегу, а не подталкивай падающего, и тогда в нужный момент товарищество поддержит и тебя.
Правила техники безопасности не просто написаны кровью. Беспечность, бравада и лишний риск – это вероятность, что не только с тобой случится несчастье: рисковать придется тем, кто будет вытаскивать тебя из него. Твоя жизнь – твоя. Жизнь тех, кто делит с тобой кров и хлеб – принадлежит им. Рискуя собой, рискуешь и другими. Пусть этот риск будет оправданным. Будь храбрым, но не пытайся быть героем ради самого геройства; слушай, что говорят те, кто сильнее твоего погружен в тему, не пренебрегай опытом тех, кто находится на месте событий постоянно.
Правила техники безопасности не просто написаны кровью. Беспечность, бравада и лишний риск – это вероятность, что не только с тобой случится несчастье: рисковать придется тем, кто будет вытаскивать тебя из него. Твоя жизнь – твоя. Жизнь тех, кто делит с тобой кров и хлеб – принадлежит им. Рискуя собой, рискуешь и другими. Пусть этот риск будет оправданным. Будь храбрым, но не пытайся быть героем ради самого геройства; слушай, что говорят те, кто сильнее твоего погружен в тему, не пренебрегай опытом тех, кто находится на месте событий постоянно.
Не стоит записывать стендапы на фоне раненых и умирающих. Особенно если кроме тебя помочь им некому. Ты журналист, но прежде всего – человек. Осторожнее снимай погибших – это чьи-то родные. Осторожнее относись к съемке пострадавших – не факт, что они захотят увидеть себя искалеченными.
Смерть и страдания – часть работы журналиста. Но помни: перед тобой не персонажи фильма ужасов, перед тобой человек. Или то, что недавно им было.
Смерть и страдания – часть работы журналиста. Но помни: перед тобой не персонажи фильма ужасов, перед тобой человек. Или то, что недавно им было.
Не стоит записывать стендапы на фоне раненых и умирающих. Особенно если кроме тебя помочь им некому. Ты журналист, но прежде всего – человек. Осторожнее снимай погибших – это чьи-то родные. Осторожнее относись к съемке пострадавших – не факт, что они захотят увидеть себя искалеченными.
Смерть и страдания – часть работы журналиста. Но помни: перед тобой не персонажи фильма ужасов, перед тобой человек. Или то, что недавно им было.
Смерть и страдания – часть работы журналиста. Но помни: перед тобой не персонажи фильма ужасов, перед тобой человек. Или то, что недавно им было.
Профессиональная подготовка – это важно. Но есть вещи, которым на журфаке не научат. Ты не только журналист, ты гражданин своей страны. Помни об этом всегда.
Профессиональная подготовка – это важно. Но есть вещи, которым на журфаке не научат. Ты не только журналист, ты гражданин своей страны. Помни об этом всегда.
Зачем все это нужно
Российские СМИ формировались в 90-е, когда общей нормой была максимально жесткая критика ради самой критики, а границы и меру этики каждый определял для себя сам. С тех пор многие ветераны стали частью системы, стали редакторами, но у многих сохранились в головах установки времен вседозволенности. Тому же они учат молодые кадры. Мир меняется. Журналистика должна меняться тоже. Мы хотели бы дать ориентиры тем, кто только начинает свой путь журналиста, и особенно военного журналиста. В начале ХХ века появилась на свет небольшая книга – «Кодекс чести русского офицера». Мы взяли на себя смелость создать аналогичный кодекс русского журналиста, основываясь на практических примерах, данных нам реальностью работы, и своих представлениях о должном и возможном.
Почему именно сейчас, и на что мы рассчитываем
Русский патриотический подъем, начавшийся в феврале, уже сейчас, в августе, видоизменил российское медиапространство до неузнаваемости. Во многом теперь оно русское, а не российское. Военкоры, писатели, журналисты — теперь это вполне осязаемая сила, объединившая под своими знаменами очень разных, непохожих людей, которых связывает одно — любовь к своей Родине.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Для блогеров, писателей, публицистов
Наша братия находится в специфическом положении. Обычно мы находимся довольно далеко от мест, где льется кровь, разве что изредка приезжаем в те края, где летает железо. Это налагает на нас определенные ограничения. Мы гораздо меньше, чем те, кто находится там, имеем право на ожесточение. Кровожадный хомяк – это комично и мерзко, как шутка из фильма «Зеленый слоник». Кроме того, мы не видим событий с места – мы вынуждены полагаться на чужие рассказы. Это не делает нас хуже, но человек, пишущий не из гущи событий, должен помнить, что он не равен тому, кто находится на месте. Это касается тона – прежде чем обогатить мир лозунгами, охолонь: это не тебе на пулемет идти. Это касается и фактуры: не бросайся разгонять любую горячую новость. «Полк «Азов» прорвался в Таганрог» - это яркая новость, но подожди подтверждений, вдруг он прорвался в СИЗО. Твое главное преимущество – владение словом, твой навык – объяснение людям с улицы, что именно несут с горящими глазами солдаты и военкоры с передовых. Твое оружие – жестяной рупор на новом техническом уровне, пользуйся им умело.
Кодекс – не ультиматум и принуждение, это обращение к сообществу
Мы не хотели бы навязывать профессиональному сообществу свое видение мира и журналистской этики. Однако мы уверены, что четкое осознание молодым поколением журналистов и военкоров себя, своей роли в жизни страны и своей ответственности перед страной поможет им сориентироваться в современном мире, избавиться от многих ошибок и промахов, лучше освоиться со своим положением. Понятное дело, что журналистика не умрет без формального свода правил. Но иметь перед глазами понятные тезисы крайне полезно. Особенно это касается людей, которые пришли в профессию практически с улицы. Многие из журналистов и уж тем более блогеров, пишущих на общественно важные темы, никогда не получали специального образования, вообще вошли в профессию как есть, не зная ее нюансов, вооруженные только личным энтузиазмом и жизненным опытом. Так что мы хотели бы предостеречь одних, поддержать других и направить третьих.
Российские СМИ формировались в 90-е, когда общей нормой была максимально жесткая критика ради самой критики, а границы и меру этики каждый определял для себя сам. С тех пор многие ветераны стали частью системы, стали редакторами, но у многих сохранились в головах установки времен вседозволенности. Тому же они учат молодые кадры. Мир меняется. Журналистика должна меняться тоже. Мы хотели бы дать ориентиры тем, кто только начинает свой путь журналиста, и особенно военного журналиста. В начале ХХ века появилась на свет небольшая книга – «Кодекс чести русского офицера». Мы взяли на себя смелость создать аналогичный кодекс русского журналиста, основываясь на практических примерах, данных нам реальностью работы, и своих представлениях о должном и возможном.
Почему именно сейчас, и на что мы рассчитываем
Русский патриотический подъем, начавшийся в феврале, уже сейчас, в августе, видоизменил российское медиапространство до неузнаваемости. Во многом теперь оно русское, а не российское. Военкоры, писатели, журналисты — теперь это вполне осязаемая сила, объединившая под своими знаменами очень разных, непохожих людей, которых связывает одно — любовь к своей Родине.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Для блогеров, писателей, публицистов
Наша братия находится в специфическом положении. Обычно мы находимся довольно далеко от мест, где льется кровь, разве что изредка приезжаем в те края, где летает железо. Это налагает на нас определенные ограничения. Мы гораздо меньше, чем те, кто находится там, имеем право на ожесточение. Кровожадный хомяк – это комично и мерзко, как шутка из фильма «Зеленый слоник». Кроме того, мы не видим событий с места – мы вынуждены полагаться на чужие рассказы. Это не делает нас хуже, но человек, пишущий не из гущи событий, должен помнить, что он не равен тому, кто находится на месте. Это касается тона – прежде чем обогатить мир лозунгами, охолонь: это не тебе на пулемет идти. Это касается и фактуры: не бросайся разгонять любую горячую новость. «Полк «Азов» прорвался в Таганрог» - это яркая новость, но подожди подтверждений, вдруг он прорвался в СИЗО. Твое главное преимущество – владение словом, твой навык – объяснение людям с улицы, что именно несут с горящими глазами солдаты и военкоры с передовых. Твое оружие – жестяной рупор на новом техническом уровне, пользуйся им умело.
Кодекс – не ультиматум и принуждение, это обращение к сообществу
Мы не хотели бы навязывать профессиональному сообществу свое видение мира и журналистской этики. Однако мы уверены, что четкое осознание молодым поколением журналистов и военкоров себя, своей роли в жизни страны и своей ответственности перед страной поможет им сориентироваться в современном мире, избавиться от многих ошибок и промахов, лучше освоиться со своим положением. Понятное дело, что журналистика не умрет без формального свода правил. Но иметь перед глазами понятные тезисы крайне полезно. Особенно это касается людей, которые пришли в профессию практически с улицы. Многие из журналистов и уж тем более блогеров, пишущих на общественно важные темы, никогда не получали специального образования, вообще вошли в профессию как есть, не зная ее нюансов, вооруженные только личным энтузиазмом и жизненным опытом. Так что мы хотели бы предостеречь одних, поддержать других и направить третьих.
Зачем все это нужно
Российские СМИ формировались в 90-е, когда общей нормой была максимально жесткая критика ради самой критики, а границы и меру этики каждый определял для себя сам. С тех пор многие ветераны стали частью системы, стали редакторами, но у многих сохранились в головах установки времен вседозволенности. Тому же они учат молодые кадры. Мир меняется. Журналистика должна меняться тоже. Мы хотели бы дать ориентиры тем, кто только начинает свой путь журналиста, и особенно военного журналиста. В начале ХХ века появилась на свет небольшая книга – Кодекс чести русского офицера. Мы взяли на себя смелость создать аналогичный кодекс русского журналиста, основываясь на практических примерах, данных нам реальностью работы, и своих представлениях о должном и возможном.
Почему именно сейчас, и на что мы рассчитываем
Русский патриотический подъем, начавшийся в феврале, уже сейчас, в августе, видоизменил российское медиапространство до неузнаваемости. Во многом теперь оно русское, а не российское. Военкоры, писатели, журналисты — теперь это вполне осязаемая сила, объединившая под своими знаменами очень разных, непохожих людей, которых связывает одно — любовь к своей Родине.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Для блогеров, писателей, публицистов
Наша братия находится в специфическом положении. Обычно мы находимся довольно далеко от мест, где льется кровь, разве что изредка приезжаем в те края, где летает железо. Это налагает на нас определенные ограничения. Мы гораздо меньше, чем те, кто находится там, имеем право на ожесточение. Кровожадный хомяк – это комично и мерзко, как шутка из фильма «Зеленый слоник». Кроме того, мы не видим событий с места – мы вынуждены полагаться на чужие рассказы. Это не делает нас хуже, но человек, пишущий не из гущи событий, должен помнить, что он не равен тому, кто находится на месте. Это касается тона – прежде чем обогатить мир лозунгами, охолонь: это не тебе на пулемет идти. Это касается и фактуры: не бросайся разгонять любую горячую новость. «Полк «Азов» прорвался в Таганрог» - это яркая новость, но подожди подтверждений, вдруг он прорвался в СИЗО. Твое главное преимущество – владение словом, твой навык – объяснение людям с улицы, что именно несут с горящими глазами солдаты и военкоры с передовых. Твое оружие – жестяной рупор на новом техническом уровне, пользуйся им умело.
Кодекс – не ультиматум и принуждение, это обращение к сообществу
Мы не хотели бы навязывать профессиональному сообществу свое видение мира и журналистской этики. Однако мы уверены, что четкое осознание молодым поколением журналистов и военкоров себя, своей роли в жизни страны и своей ответственности перед страной поможет им сориентироваться в современном мире, избавиться от многих ошибок и промахов, лучше освоиться со своим положением. Понятное дело, что журналистика не умрет без формального свода правил. Но иметь перед глазами понятные тезисы крайне полезно. Особенно это касается людей, которые пришли в профессию практически с улицы. Многие из журналистов и уж тем более блогеров, пишущих на общественно важные темы, никогда не получали специального образования, вообще вошли в профессию как есть, не зная ее нюансов, вооруженные только личным энтузиазмом и жизненным опытом. Так что мы хотели бы предостеречь одних, поддержать других и направить третьих.
Российские СМИ формировались в 90-е, когда общей нормой была максимально жесткая критика ради самой критики, а границы и меру этики каждый определял для себя сам. С тех пор многие ветераны стали частью системы, стали редакторами, но у многих сохранились в головах установки времен вседозволенности. Тому же они учат молодые кадры. Мир меняется. Журналистика должна меняться тоже. Мы хотели бы дать ориентиры тем, кто только начинает свой путь журналиста, и особенно военного журналиста. В начале ХХ века появилась на свет небольшая книга – Кодекс чести русского офицера. Мы взяли на себя смелость создать аналогичный кодекс русского журналиста, основываясь на практических примерах, данных нам реальностью работы, и своих представлениях о должном и возможном.
Почему именно сейчас, и на что мы рассчитываем
Русский патриотический подъем, начавшийся в феврале, уже сейчас, в августе, видоизменил российское медиапространство до неузнаваемости. Во многом теперь оно русское, а не российское. Военкоры, писатели, журналисты — теперь это вполне осязаемая сила, объединившая под своими знаменами очень разных, непохожих людей, которых связывает одно — любовь к своей Родине.
Однако можно ли говорить, что всех нас связывает нечто большее, чем просто идеалы? Есть ли у нас то, что может претендовать пускай не на идеологию, но хотя бы на общие моральные правила в этот непростой для нашей страны момент? Если каждый из нас личность, высказывающая свое видение, свой авторский взгляд на происходящее, есть ли то, что определяет нас как общность единомышленников на простом, ежедневном уровне нового поста, видеоролика или стихотворения?
Редакция «Объясняет Readovka» задалась этим вопросом и поговорила с десятками военкоров, прежде чем опубликовать этот текст. Кто-то из них согласился подписаться под ним, кто-то — нет. Это право каждого. Мы не претендуем ни на чью индивидуальность и, прости Господи, не пытаемся перетянуть на себя чью-то славу. Мы просто хотим показать, что все мы делаем общее дело и одинаково понимаем «что такое хорошо и что такое плохо», когда речь идет о нашей профессии.
Для блогеров, писателей, публицистов
Наша братия находится в специфическом положении. Обычно мы находимся довольно далеко от мест, где льется кровь, разве что изредка приезжаем в те края, где летает железо. Это налагает на нас определенные ограничения. Мы гораздо меньше, чем те, кто находится там, имеем право на ожесточение. Кровожадный хомяк – это комично и мерзко, как шутка из фильма «Зеленый слоник». Кроме того, мы не видим событий с места – мы вынуждены полагаться на чужие рассказы. Это не делает нас хуже, но человек, пишущий не из гущи событий, должен помнить, что он не равен тому, кто находится на месте. Это касается тона – прежде чем обогатить мир лозунгами, охолонь: это не тебе на пулемет идти. Это касается и фактуры: не бросайся разгонять любую горячую новость. «Полк «Азов» прорвался в Таганрог» - это яркая новость, но подожди подтверждений, вдруг он прорвался в СИЗО. Твое главное преимущество – владение словом, твой навык – объяснение людям с улицы, что именно несут с горящими глазами солдаты и военкоры с передовых. Твое оружие – жестяной рупор на новом техническом уровне, пользуйся им умело.
Кодекс – не ультиматум и принуждение, это обращение к сообществу
Мы не хотели бы навязывать профессиональному сообществу свое видение мира и журналистской этики. Однако мы уверены, что четкое осознание молодым поколением журналистов и военкоров себя, своей роли в жизни страны и своей ответственности перед страной поможет им сориентироваться в современном мире, избавиться от многих ошибок и промахов, лучше освоиться со своим положением. Понятное дело, что журналистика не умрет без формального свода правил. Но иметь перед глазами понятные тезисы крайне полезно. Особенно это касается людей, которые пришли в профессию практически с улицы. Многие из журналистов и уж тем более блогеров, пишущих на общественно важные темы, никогда не получали специального образования, вообще вошли в профессию как есть, не зная ее нюансов, вооруженные только личным энтузиазмом и жизненным опытом. Так что мы хотели бы предостеречь одних, поддержать других и направить третьих.
