«Смерть ворогам»
Как парамилитарные группировки контролируют общество на Украине
«СМЕРТЬ ВОРОГАМ»
Как парамилитарные группировки контролируют общество на Украине
Можно убивать за взгляды… За взгляды, не согласующиеся с интересами нации, нужно убивать — боевик организации «С14»*
Когда мы говорим о неонацистских движениях на Украине, зачастую упускаем их роль в политической системе общества этой страны. Люди, убеждённые в том, что Украина — обычное восточноевропейское государство, обычно стараются объявить неонацистские группировки просто сборищами маргиналов, неспособными реально влиять на политический ландшафт. В действительности военизированные группировки — эффективная сила, позволяющая очень жёстко контролировать меру дозволенного в общественной жизни Украины.

В 2014 году во время Евромайдана в результате вооружённого восстания было свергнуто правительство Украины. Вооружённые и сплочённые сотни самообороны стали основой для будущих боевых организаций. От перечня бесчисленных добровольческих батальонов и рот, воевавших на фронте, вскоре начало рябить в глазах.

Однако гораздо более широким было представительство военизированных групп внутри Украины. Пресловутый «Правый сектор»*, напомним, располагал на лето 2015 года двумя батальонами на фронте и 16 (!) в тылу¹. Причём «запасные батальоны» обладали значительным количеством неучтённого оружия.

Эти группировки — «запасные батальоны» ПС, «Национальный корпус» при «Азове»*, «С14»* и другие — с самого начала были заняты именно уличной силовой политикой. Смысл их существования был не в том, чтобы выигрывать выборы или как-то ещё участвовать в легальной политике. Они форматировали политическое поле страны, оказывая постоянное давление на оппонентов киевского режима и точечно уничтожая их физически.
При этом группировки боевиков действовали в контакте с государственными службами Украины. Так, одна из наиболее одиозных групп националистов — неонацистская «С14»* — действовала в непосредственном контакте с СБУ.

Экс-сотрудник спецслужб описывал задачу радикалов в связке с СБУ так:

«Поиск, выявление сепаратистов, которых СБУ по определенным законодательным причинам не может задержать. А если направить общественную организацию, она может разбить машину, нанести телесные повреждения ²».

Чаще всего при упоминании акций националистических группировок на Украине вспоминают об особенно вопиющих случаях насилия. Одесса 2 мая 2014 года, убийства известных «ватников». Однако это — лишь самое явное и, быть может, даже не наиболее важное проявление ультрапатриотического террора. Главное — это создание непрерывного давления на общество и власть, формирование невыносимой атмосферы для недостаточно политически лояльных сограждан путём угроз и сравнительно мелких преступлений в отношении «врагов». Это позволяет выдавливать неугодных из страны, зачастую не прибегая напрямую к акциям физического насилия. Так, в 2018 году журналист Игорь Гужва, занимавший сдержанную позицию относительно событий в стране, был вынужден просить политического убежища в Австрии³. Причина — угрозы жизни со стороны неизвестных «патриотов».
Однако давление на активистов, политиков и медийных деятелей — это только часть политически мотивированного насилия на Украине. Многочисленность таких групп позволяет непрерывно «дрессировать» общество, целенаправленно атакуя отдельных активистов и небольшие мероприятия.

Так, например, 21 декабря 2016 года в Одессе группа ультраправых ворвалась в павильон, где проходила телеконференция между местными сторонниками федерализации и правозащитниками в Москве. Мероприятие было сорвано. Впоследствии СБУ заявила, что никаких противоправных действий на территории павильона не происходило⁴.

В 2022 году в ходе СВО был взят в плен солдат «Азова»* Александр Пугач. На допросе Пугач сообщил среди прочего о своём участии в нападениях на ветеранов Великой Отечественной войны:

«В 2016 году на День Победы мы были в Мелитополе. Срывали ленточки с ветеранов в парке. Мы ходили, смотрели, у кого есть, у кого нет… Нас было человек шесть. Срывали с ветеранов ленточки, заставляли их кричать: "Слава Украине!" ⁵».

Аналогичные акции совершались на каждое 9 Мая в разных городах Украины.

Таким образом «сторонники единства» действовали не только в отношении рядовых граждан. При необходимости они могли давить и на органы власти. Например, сотрудники ООН наблюдали, как в декабре 2016 года трое боевиков избивали судью и угрожали ему в связи с тем, что их товарищ был обвиняемым по делу об избиении сотрудника милиции⁶.
Влияние на суд не ограничивается избиением судей. 24 декабря несколько молодчиков напали на журналисток, освещавших процесс по делу об убийстве журналиста Павла Шеремета. Женщин, которых считали представительницами пророссийских изданий, били, угрожая им, при стоическом молчании присутствовавших сотрудников правоохранительных органов. Их коллегу-мужчину облили некой жидкостью и избили⁷.

Пик активности боевиков пришёлся на 2014–2016 годы, когда шли наиболее активные боевые действия, а пророссийское подполье на Украине существовало и демонстрировало некоторую эффективность. К этому периоду относятся самые демонстративные, массовые и зверские акции насилия, от «одесской Хатыни» до поставленного на поток захвата людей и последующих пыток с целью выбить «признания» в сотрудничестве с ДНР⁸. После этого размах насилия пошёл на спад, однако оно не исчезало из практики никогда.

Так, левый активист Станислав Сергиенко несколько раз подвергался нападениям в связи со своей позицией. В 2016 году он был избит представителями «Азова»*, а в апреле 2017 — тяжело ранен ножевыми ударами в Киеве. Перед этим он получал угрозы от ультраправых. Во время нападения у Сергиенко ничего не отобрали, зато сняли происходящее на видеокамеру. Вскоре Евгений Карась, представитель «С14»*, с удовольствием опубликовал текст с формулировкой: «Стасику порезали ноги». Сама статья называлась «Очередное сафари на сепаров»⁹.
Управление Верховного комиссара по правам человека ООН в 2021 году отмечало угрозы в адрес людей, критикующих закон о государственном языке или «высказывающих положительное мнение о русском языке». Эти инциденты не расследовались¹⁰.

В марте 2019 года правозащитники отметили 71 случай политически мотивированного насилия со стороны ультраправых групп за последние (к тому моменту) несколько месяцев. Характерно, что почти все они четко локализовались по месту: Киев, Днепропетровск, Кременчуг, Харьков, Кривой Рог, Одесса. При этом наиболее активной оказалась группировка «С14»* (34 инцидента), на втором месте шёл «Национальный корпус» (11 инцидентов)¹¹. Что необходимо отметить: во всех случаях мы говорим только о зафиксированных случаях без учёта латентности.

Все эти акции не были каким-то проявлением спонтанного безумства. Акты насилия совершались представителями вполне определённых группировок, которые были связаны с органами власти, — так, «С14»* контролировалась СБУ, «Нацкорпус» тесно взаимодействовал с МВД¹². Эффективное подавление инакомыслия было связано с одной стороны с помощью и прикрытием со стороны государства, а с другой — многочисленностью самих «тонтон-макутов» и их готовностью чинить насилие в ответ на любые, даже самые безобидные и тихие проявления несогласия с концепциями украинского национализма. Именно тотальность стала характерным признаком политического насилия на Украине с 2014 года. Аналогии очевидны и даже бросаются в глаза — именно таким способом были зачищены левые партии в Германии середины 1930-х годов. При формально небольшом (по меркам эпохи) числе убитых движения, альтернативные правящей партии, были разгромлены, а активисты были либо выдавлены из страны, либо убиты, либо сели в тюрьму. Украинские националисты переняли крайне зверскую практику.

Однако эта практика оказалась рабочей.
Автор: Евгений Норин
* — признан террористической организацией, запрещён в РФ