Ну, а Ким Филби поступил в самый что ни на есть престижный Тринити-колледж в Кембридже. Там он увлекся левыми идеями – это было общее место для студентов. Однако молодой Филби пошел намного дальше. Идеи социальной справедливости всерьез захватили его.

На дворе стояли 30-е. В этот период Филби впервые вошел в мир тайных операций. Сперва в мягкой версии. Ким вступил в организацию, помогавшую людям, выезжающим из нацистской Германии и Австрии. Филби, пользуясь журналистским прикрытием, наводил связи между левыми в Австрии и организациями, которые поддерживали их за рубежом. Там же Филби в первый раз женился на австрийской коммунистке Алисе Кольман, шире известной как Литци.

В 1934 году Филби уехал обратно в Англию. Дома у него быстро возникли проблемы: его активизм дал ему некоторую известность, но с отчетливым оттенком одиозности. Левые симпатии и общий нонконформизм хорошо смотрятся в романах, но при поступлении на государственную гражданскую службу это не было доблестью. Старые знакомые и старшие покровители Филби с тревогой отмечали эти качества подопечного.

Оглядываясь назад, нельзя не отметить, что друзья семьи Филби оказались правы. Пока знать наверняка они ничего не могли. Однако карьера Кима Филби оказалась под угрозой, еще не начавшись. В этот момент на него обращает внимание один из советских разведчиков-нелегалов, человек, почти неизвестный широкой публике, но прекрасно известный в соответствующих кругах. Арнольд Дейч. Австрийский еврей, химик по образованию, полиглот, работал на Коминтерн, а затем НКВД, коммунист со студенческой скамьи. В 1933 году его командировали в Англию.

Вместе с Дейчем на остров перебралась его небольшая команда. В том числе молодая женщина по имени Эдит Тюдор-Харт. Контактная, жизнерадостная девушка, также происходившая из еврейской общины Вены и в 1933 году вышедшая замуж за английского врача, она легко знакомилась с людьми. Эдит вращалась в кругах университетской молодежи – Оксфорд и Кембридж были кузницей кадров для британского истеблишмента, и вложения в перспективных студентов могли с лихвой окупиться десятилетия спустя. Филби становился очевидным кандидатом на вербовку. О его существовании Эдит уже, разумеется, знала по Вене, кроме того, Филби – человек левых убеждений, конспиративной работой уже, по сути, занимался. Умный, целеустремленный – то, что надо.

В Риджентс-парке состоялась встреча. Эдит представила Филби Дейчу. Разговор был длинным и определил всю жизнь Филби на годы вперед.

Задание внедриться в британскую разведку выглядело исключительно трудным. Для начала Филби предстояло порвать со своим леваческим прошлым, но это даже не полдела. Британская разведка – не то место, куда можно попасть, написав заявление. Предстояло ждать, пока зверь сам прибежит на ловца.

Корреспонденции Филби были безупречно правыми, сам он был даже получил боевую награду из рук Франко, что резко усилило его позиции в Испании.

Филби доставлял русским множество конкретно военных сведений о составе и вооружении войск Франко, об участии немцев и итальянцев в войне.

Он все же еще был совсем молодым человеком, поэтому шпионские игры не вошли в его плоть и кровь. Франкистские офицеры, работавшие с прессой, довольно быстро поняли, что тот разведчик. Поняли, но… решили, что Филби работает на англичан. В общем, молодого шпиона Испания закалила. Эта командировка вышла жесткой, но прощающей некоторые ошибки. А впереди предстояла куда более сложная история.

Попытки Филби как-то притереться к британским секретным службам не удались. Однако на этом этапе сыграл свою роль важнейший факт: он был не единственным, кого вербовала советская разведка.

Сеть, условно называемая «Кембриджская пятерка», состояла из целой группы молодых интеллектуалов, завербованных советской разведкой. Один из них, Гай Берджесс, в это время добился огромного успеха. Он работал на «Би-Би-Си», но в 1939 году по краткосрочному контракту попал в МИ-6, британскую разведку.

Этот ключик русские использовали, чтобы провести сквозь дверь целую группу своих агентов. Именно по его рекомендациям и с его подачи в спецслужбы попал его старый знакомый Тони Блант и Ким Филби.

Здесь свою роль сыграли особенности даже не британской разведки, а британского общества. Личные связи значили и значат настолько много, что Филби оказалось достаточно, чтобы его сначала порекомендовал Берджесс, а затем за него поручился сослуживец отца, полковник Вивьен.

Ким Филби поначалу попал в самый непрестижный отдел, занимавшийся диверсиями в оккупированной Европе. Однако вскоре он влился в более мощное управление спецопераций. Филби занимался обучением спецагентов, ведущих пропаганду на оккупированных территориях. В рамках этой работы Филби получил доступ к реальным данным о том, как Британия видит послевоенное устройство Европы. То уже были действительно интересные для Москвы сведения. Но Филби упорно продвигался по карьерной лестнице.

Его операции в этот период были своего рода рутиной разведки, хотя некоторые ее аспекты остаются малоизвестными. Всего Филби за время Великой Отечественной передал СССР 914 различных документов.

Среди прочего Филби при помощи другого разведчика «Кембриджской группы» Джона Кернкросса сообщил русским важнейшие сведения о готовящейся немцами операции «Цитадель» – наступлении на Курск летом 1943 года. В мае британцам удалось перехватить и расшифровать телеграмму фельдмаршала Вейхса в адрес штаба верховного командования. Телеграмма содержала план вермахта на предстоящую битву. Значение этой телеграммы трудно переоценить – к лету РККА ждала наступления противника во всеоружии.

Однако наиболее известные успехи Филби были впереди.

Таким же образом засыпался Константин Волков, сотрудник советского посольства в Турции и НКВД. Волков пытался бежать на запад и предложил британцам сообщить данные нескольких агентов, включая, собственно, Филби.

Именно Филби получил задачу обработать предложение Волкова. Он намеренно затянул собственное прибытие в Стамбул, и пока суд да дело, Волков был арестован и вывезен в СССР.

Филби провел некоторое время в Турции, но его звездный час наступил в 1949 году, когда он приехал в США. Официально он исполнял обязанности секретаря британского посольства. Его реальная функция была куда важнее: Филби отвечал за координацию между британскими спецслужбами и зарождающимся ЦРУ.

Филби и его руководство в Москве имели все основания торжествовать. Советский разведчик имел безупречную репутацию одного из лучших сотрудников МИ-6. При этом добыча информации из Вашингтона отвечала интересам обоих его работодателей – Лондон и Москву Филби информировал об одном и том же.

В этот период западные разведки страдали от фатального дефицита данных насчет СССР в частности и советского блока вообще. Эту проблему поначалу пытались решить заброской агентов, которые могли бы вести подрывную работу и информировать свое руководство о происходящем. В качестве пробного шара решили организовать операцию в Албании. На тот момент это была самая слабая из социалистических стран, к тому же географически отрезанная от остального советского блока. Словом, британцы совместно с американцами попытались устроить переворот.

На тот момент было легко найти активных и не потерявших надежду на успех эмигрантов. Особенно много было людей из «Бали Комбетар», националистической пронацистской организации. Из них собирались создать группу для перехвата власти и организации партизанской войны. Поскольку операцию планировали Британия и США совместно, Филби стал одним из ключевых ее участников.

Албанцев обучали обращению с оружием, взрывчаткой, радио и т.д. После тренировок на острове Мальта осенью 1949 года авангард диверсантов высадился на берегу Албании.

Однако операция обернулась полной катастрофой: небольшие группы, проникавшие в Албанию, перехватывались одна за другой. Мало того, захваченные агенты сигнализировали на базу, что все идет по плану, после чего новые диверсанты приземлялись точно в засаду. В общей сложности около 300 человек были захвачены или уничтожены.

Аналогичные истории происходили на Украине и в Польше. Филби, конечно, был не единственным источником сведений об этих операциях, но он был одним из ключевых информаторов Советского Союза.

Дружба Филби и Берджесса была широко известна, как и помощь Берджесса Филби, когда тот только устраивался работать в разведку. Это был опасный шаг к катастрофе уже для самого Филби.

Предстояло долгое разбирательство. Филби не строил иллюзий: связей с Берджессом достаточно, чтобы наглухо его скомпрометировать. Правда, с другой стороны, ничего конкретного персонально на Филби не было, и он понимал, что стакан наполовину пуст, но наполовину и полон: вряд ли самого Кима удалось бы упрятать за решетку или даже изгнать из разведки на основании одних туманных подозрений. По крайней мере, не сразу.

Однако новости сыпались одна за другой, и все плохие. На сей раз на Филби обрушился Билл Харви, бывший офицер ФБР, опытный контрразведчик. В свое время Харви со скандалом вылетел из ФБР из-за вопиющего нарушения дисциплины (он имел тяжелые проблемы с алкоголем), однако оттуда он направился прямиком в ЦРУ. Харви составил по поводу Филби документ, общий смысл которого передается фразой «Меня терзают смутные сомнения». Он припомнил ситуацию с Волковым, затем албанскую операцию, успешное бегство Маклина и, наконец, тесную связь Филби с Берджессом.

Однако репутация по-прежнему работала на Филби. Большинство офицеров считало, что единственный настоящий компромат – это дружба с Берджессом. В конце концов, ЦРУ как таковое постоянно терпело разнообразные неудачи в операциях против СССР, а Советский Союз, в свою очередь, был крепким орешком с мощными спецслужбами, и русские регулярно ломали планы противника. Если на основании нескольких неудач снимать с должности и сажать по подозрению в шпионаже такого офицера, как Филби, то этак можно все ЦРУ и МИ-6 в придачу повыгонять. К тому же все были в курсе инспирированной сенатором Маккарти «охоты на ведьм» в США. Наконец у британцев взыграло ретивое: американцы не будут указывать англичанам, кто тут шпион.

Филби сыграл на опережение и обратился к своему руководству с речью в стиле «Жена Цезаря должна быть вне подозрений» и подал в отставку. Ему заплатили 4 тысячи фунтов стерлингов за труды (тысяч сто на современные деньги) и организовали суд.

Однако Филби был уже, мягко говоря, не тем юношей, который ездил по Испании. Процедуру он знал досконально, а годы секретной службы на две разведки закалили его. С другой стороны, обвинение не имело против него ничего, кроме подозрений. Поэтому на Филби поначалу просто и безыскусно пытались давить.

Но этот нажим не дал результатов. Ну да, понятно, что кто-то предупредил Москву о ситуации с Волковым, но это и так было очевидно, и почему именно Филби? К тому же обвинение, не зная точно, за что ухватиться, веером посылало обвинения, включая откровенно дурацкие – Филби даже пытались обвинить в том, что он планировал убить Франко по заказу СССР! Впрочем, не сработала и попытка что-то мягко выпытать, предпринятая офицером контрразведки Уильямом Скардоном. Этот хитрый интеллектуал пытался найти несоответствия в показаниях Филби, но и он потерпел неудачу.

Наконец подтянулась тяжелая артиллерия. На Филби обрушился шеф ФБР Эдгар Гувер, уверенный в том, что Филби – шпион. Он принялся шельмовать Филби в прессе, но тут Гувер попал в неочевидную ловушку. Шум от этой истории поднялся до уровня МИД. Министр иностранных дел Британии Макмиллан предпочел бы, чтобы все прошло тихо, и предложил компромисс, позволяющий не выносить сор из избы: Филби реабилитируют, но МИ-6 по-тихому его увольняет.

Сам Филби безупречно отстоял и собственный процесс, и навязчивое внимание репортеров. В сухом остатке – только дружба с Берджессом и подозрения, но из этого дела не сошьешь. Многие сослуживцы вообще полагали, что дело яйца выеденного не стоит, разведка – это то место, где провалы случаются регулярно.

В общем, с глаз долой – из сердца вон: Ким Филби уволился из разведки, устроился в «Обсервер» и в качестве журналиста уехал в Бейрут.

Русские после процесса решили не обострять ситуацию и перестали эксплуатировать Филби как разведчика. Тот жил в Ливане и некоторое время занимался чистой журналистикой.

Филби не попался. Но он не был спокоен. Он впал в депрессию, часто напивался и вообще находился на грани нервного срыва.

В Советском Союзе к Филби отнеслись тепло и уважительно. Разведчик получил 500 рублей в месяц пенсии, кроме того, его детям выплачивалось пособие. Вскоре во Внуково прилетела его жена.

Жизнь Кима Филби в Советском Союзе уже не назовешь бурной. Он вывалил на КГБ огромное количество информации, которой не мог делиться за время работы на две разведки. Он консультировал русских, иногда писал статьи, писал мемуары. Проблемой Кима была, пожалуй, скука – ближайшие десятилетия он провел в качестве вышедшего в тираж разведчика. Работы ему недоставало.

В Британии его уход вызвал шок, горечь и ярость. Между тем никто не сомневался, что Филби действительно работал за идею. Этот человек был, пожалуй, большим коммунистом, чем многие члены КПСС. Филби стал своего рода культурным архетипом: под своим или измененным именем он фигурирует в целом ряде художественных романов – от фантастических до, разумеется, шпионских. По словам абсолютного классика шпионского романа Джона Ле Карре, именно Филби покончил с его собственной карьерой разведчика, сообщив его имя русским. У другого классика шпионской литературы Фредерика Форсайта, пожилой Филби участвует в заговоре, планируя вызвать ядерный взрыв в Британии.

Ну, а в Советском Союзе и России вопроса о роли этого разведчика в истории не существует. В наше время в Прохоровке Белгородской области планируют поставить памятник Филби, его работа в годы Великой Отечественной не осталась забытой.

Ким Филби – один из лучших солдат тайной войны, которую вели СССР и США. И в ней он сражался на нашей стороне.