Вооружённое восстание 2013 года оказалось прологом самого крупного и кровавого военизированного конфликта на постсоветском пространстве. Для Украины, а косвенно — и для России, Майдан стал катастрофическим событием, повлёкшим целый каскад трагедий. Однако не стоит думать, что этот инцидент, один из важнейших для всего бывшего СССР за это десятилетие, свалился как снег на голову. Страна уверенно шла к нему с самого 1991 года.

В 1991 году лидеры России, Украины и Белоруссии в Беловежской пуще распустили Советский Союз. Считать ли этот шаг осуществлением воли народа или величайшей политической катастрофой ХХ века — что сделано, то сделано.

Союз распался по бывшим административным границам — это самый простой способ организовать развод, но, конечно, он не был похож ни на самый справедливый, ни на самый тонкий, учитывающий нюансы подход. Многие территории в составе СССР оказывались отнесёнными к той или иной республике в соответствии с ситуативными соображениями и, уж конечно, без расчёта на то, что страну в целом будут делить по этим рубежам. Данное обстоятельство сказалось на зарождении и раскрутке целого набора вооружённых конфликтов. Приднестровье, Нагорный Карабах, Абхазия — в конечном итоге в этом ряду также оказались и Крым, и Донбасс.

Впрочем, на 1991 год эти вопросы казались не такими уж серьёзными. Среди постсоветских республик у Украины была одна из самых выгодных позиций: ей досталось население в 52 млн человек с хорошим средним уровнем образования, мощная промышленность и энергетика, включая ядерную и космическую, сельхозугодья, крупные порты… По сравнению со многими другими регионами проблемы незалежной выглядели несмертельными.

Путь в будущее в любом случае не был усыпан розами. Как и Россия, Украина пережила время бесконтрольного раздела активов олигархами. Однако в «нулевые» две страны пошли очень разными путями. РФ приобрела новые возможности благодаря росту цен на энергоресурсы и постепенно шла к централизации власти. В незалежной же за это время углублялись и заострялись черты, напоминавшие российскую «семибанкирщину». Тяжёлое падение экономики в 90-е сменилось некоторым ростом в «нулевых». Тем не менее государственные институты оставались полудееспособными, а фактическая власть принадлежала «кланам» олигархов. «Донецкая группировка», группа «ПриватБанка» и т. д. и т. п. — все они вели между собой подковёрную борьбу, результаты которой определяли ход событий в стране.

Кланы дробились, оспаривая власть друг у друга, и их борьба становилась всё более жёсткой. Обстоятельства привели к перенасыщенности украинской политической жизни разнообразными партиями, блоками и движениями (включая нацеленных на уличную силовую борьбу), а также к одной крайне малоприятной черте: с Украиной становилось практически невозможно договориться о чём-либо на длинной дистанции. На экономическом состоянии страны эта вечная борьба всех со всеми тоже сказывалась очевидным образом: ВВП оставался на уровне 50—70% советского пика.

С РФ у незалежной существовали спорные вопросы сразу по нескольким линиям. Во-первых, очевидной проблемой был статус Крыма. Русские составляли большинство населения полуострова. Регион передали Украинской ССР лишь в 50-е годы, и многие там воспринимали власть какого-то государства кроме России как недоразумение. Стремление к как можно более широкой автономии и даже антагонизм с Киевом были для республики постоянной темой для споров. В 1992 году на полуострове приняли Конституцию, предусматривавшую крайне широкие права на самоопределение, а в 1994 году первым (и последним) президентом Крыма стал пророссийски настроенный адвокат Юрий Мешков, выигравший выборы во главе избирательного блока с говорящим названием «Россия». В 1995 году украинские власти радикально урезали автономию полуострова, к тем же временам относятся и знаменитый заезд «поезда дружбы» украинских националистов, и фраза: «Крым будет украинским или безлюдным». Однако от всего этого русское и пророссийское меньшинство в регионе меньше быть русским и пророссийским не стало. К тому же в Севастополе базировался Черноморский флот — Украина и Россия разделили его, и последняя арендовала территорию как морскую базу. Факт аренды украинские политики постоянно использовали для давления на Москву. Настроения же в самом Севастополе оставались крайне пророссийскими даже на общем крымском фоне.

На Донбассе ситуация была сложнее, и характер проблем там несколько отличался от Крыма. Промзоны и шахты угольного бассейна приносили Украине существенную часть всего полезного продукта, которое составляло критически значимую долю экспорта. Однако любые потрясения экономики страшно били по благосостоянию края, а социальные дилеммы были ещё острее экономических. Если город Донецк был довольно благополучным, то уже за его окраинами начиналась зона тяжелейших экологических, криминальных и социальных проблем, где десятилетиями копился горючий материал. Вдобавок в культурном отношении этот регион оставался очень плотно связанным с РФ — здесь была высокой доля этнических русских (строго говоря, это вообще был вопрос скорее самоидентификации, чем крови), русский был безоговорочно основным языком общения, а местная история была крайне тесно переплетена с русско-советской. Принципиальной роли эта культурная особость пока не играла, но ещё до всякого 2014 года некое противодействие уже чувствовалось.

Другой вечной дилеммой российско-украинских отношений был транзит энергоносителей. Украинская промышленность потребляла природный газ сама, через республику шли трубопроводы в Европу, и страна контролировала значительную часть российского транзита. Однако Киев хронически был не в состоянии оплачивать поставки. Первые ограничения со стороны РФ относятся к далёкому 1994 году — с тех пор игра «Мы перекроем вентиль — мы отрежем транзит» возобновлялась раунд за раундом. Соглашения срывались столь же регулярно. В 2000 году президент Леонид Кучма в интервью «Шпигелю» выдал историческую фразу: «Москва ежегодно перекачивает через нашу страну на Запад 130 млрд кубометров газа. Если здесь откачают миллиард кубометров — это же ничтожная доля».

На ход событий продолжала влиять и старая добрая коррупция. Расчёты за газ шли через непрозрачную компанию «РосУкрЭнерго», а затем при посредничестве премьер-министра Юлии Тимошенко незалежная пошла на очень жёсткие условия договора о транзите, включая гарантированный минимум закупок — «бери или плати».

Пока Кремль и Банковая улица препирались, украинская политика совсем вышла из равновесия. В 2004 году состоялся уже полузабытый «первый Майдан»: выборы президента выиграл считавшийся пророссийским Виктор Янукович, однако результаты голосования были пересмотрены благодаря массовой акции протеста в столице. Это была, по сути, репетиция Евромайдана 2013 года, но тогда, по крайней мере, никто не погиб. По результатам «третьего тура» — по сути, нового голосования — главой государства стал прозападный политик Виктор Ющенко. Впрочем, эта прозападность не мешала ему участвовать в таких же мутных «гешефтах» с газом, как и всем остальным государственным деятелям незалежной. Дело, конечно, не в чистоте риз нового лидера страны. Просто стало понятно, что такой способ политической борьбы в принципе работает, и все заинтересованные стороны сделали себе зарубки на память. По итогам выборов и перевыборов 2004 года власть президента была ограничена и перераспределена в пользу Верховной рады.

Деятельность Ющенко на посту началась с хорошего экономического роста, но в 2008 году его успехи вдребезги разбились о мировой экономический кризис. Причём удар по основным отраслям хозяйства Украины оказался настолько сильным, что на докризисный уровень ВВП незалежная с трудом вышла только в 2013 году. Ющенко с треском проиграл выборы 2010 года тому же самому Януковичу.

Янукович, в свою очередь, представлял донецкий клан олигархов, один из самых мощных в стране, и считался пророссийским политиком. Однако свою «пророссийскость» он рассматривал скорее как товар, который пусть ничего и не стоит, но который можно продать как своим избирателям за реальные голоса, так и России — за реальные уступки. Сам деятель оказался откровенно не Франклином Рузвельтом и решить проблемы, стоящие перед государством, не мог и не хотел. Оппортунист и не слишком умелый популист, он сосредоточился на личном обогащении и попытках (не слишком удачных) сосредоточить власть в своих руках, а на международной арене — лавировать между ЕС и РФ, сидя одним профилем на двух стульях.

В президентском кресле Янукович принялся перераспределять активы в собственную пользу. Лица, приближенные к президенту, стремительно обогащались — и, разумеется, происходило это не благодаря гениальным стартапам из гаража: часть активов потеряли многие олигархи на Украине.

«Раньше внутри коррупционной системы работала схема, при которой ты понимал, что платишь за преференции себе. Так было при Кучме, при Ющенко. А когда пришёл Янукович, ты уже должен был платить не только за преференции, но и за то, чтобы силовики на тебя не наезжали. Но это ещё было терпимо. По крайней мере, ты понимал, что, если заплатишь, будет результат. Сейчас о преференциях речь не идёт совсем. Ты платишь только за защиту от наездов, но, даже если платишь, не можешь быть уверен, что обещанное будет исполнено. Это система стопроцентного кидка, и она оформилась именно за последние года три», — объяснял один из бизнесменов, поддержавших Майдан в 2013 году.

В результате к этому заветному году Янукович настроил против себя практически всю элиту Украины. И не только её. Олигархи хотели вернуть власть и богатства, бизнес помельче был возмущён общей бедностью в стране и всё ухудшающимися условиями для ведения дел, а с точки зрения националистов — политик был «промосковским». Некоторых влиятельных людей президент серьёзно утеснил лично. Так, Юлия Тимошенко оказалась в тюрьме по обвинению в коррупции (что было, судя по всему, чистой правдой, но сам Янукович здесь был ничем не чище), но на свободе осталась целая группа связанных с ней политических деятелей, включая будущих лидеров Майдана, например Александра Турчинова.

В экономике Янукович просто и незатейливо проедал резервы и набирал долги. ВВП на душу населения к тому моменту оказался низким даже для третьего мира, и в целом внутренняя политика государства описывалась грубым, но точным оборотом: «Твори бардак — мы здесь проездом». Однако украинский глава всё же хотел отыскать какой-нибудь «кунстштюк», который позволил бы, по крайней мере, отсрочить падение всей конструкции ему на голову.

К 2013 году Украина оказалась перед лицом двух конкурирующих внешних проектов. Государство участвовало в интеграционных программах Евросоюза, и в 2013 году должно было вступить в силу соглашение об экономической ассоциации между Киевом и ЕС. С другой стороны, Россия вела борьбу за присоединение Украины к Таможенному союзу с РФ, Казахстаном и Белоруссией. Оба документа предусматривали тесную интеграцию, радикальное смягчение таможенного режима и прочие преференции. В силу этого обстоятельства подписать оба не получалось — приходилось выбирать. Более того, соглашение об ассоциации с Евросоюзом вело к прекращению действия договора о зоне свободной торговли между Украиной и Россией. РФ была на тот момент крупнейшим торговым партнёром незалежной, однако и в российской торговле, конечно, занимала немалое место. Соответственно, для Киева этот выбор не был лёгким. К тому же Кремль был основным внешним клиентом его промышленности, но и ЕС тоже обещал много полезного со своей стороны, включая пресловутый «безвиз». Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов «поэтический» образ: для заметной части украинского общества Европа была мечтой. Можно сколько угодно потешаться над лозунгом «Я хочу кружевные трусики и в Европу», но ради «трусиков» множество людей оказалось готово идти на реальные жертвы. И здесь стоит заметить, что Россия крайне неосмотрительно вела политику в незалежной, не принимая во внимание многие её нюансы. Если российские дипломаты и чиновники поднаторели в закулисных переговорах с олигархами, то «улицу» к 2013 году у нас бесповоротно угнали. Причём в огромной степени этому способствовал сам Янукович — президент был крайне непопулярен, но, поскольку именно с ним Москва вела дела, его плохая репутация рикошетом била и по нашему государству.

А Европа давала мечту.

Соглашение с ЕС должны были подписать на саммите Восточного партнёрства в Вильнюсе 28-29 ноября 2013 года.

Между тем ситуация лично для Януковича была уже критической. Евросоюз предлагал ассоциацию, но вот денег сходу давать не собирался — для Киева же вопрос о том, где приискать средств срочно, стоял прямо на повестке дня. Россия зато неожиданно предложила незалежной кредит в $15 млрд (причём 3 млрд сразу) и скидку на газ. Украинский глава не мог просто так отказаться от евроассоциации, но именно предложение РФ выглядело для него настоящим спасением. И приготовления к подписанию документов в Вильнюсе останавливаются.

Возможно, президент хотел просто потянуть время и поторговаться и с Евросоюзом, и с Россией. Однако времени уже, как выяснилось, не было ни у кого.

Отказавшись подписывать соглашение об ассоциации с ЕС, Янукович подставился под удары со стороны оппозиции по полной программе. В политическом сопротивлении в этот момент уже находились практически все кто только мог: почти вся пресса контролировалась противниками президента, и почти все низовые политические активисты — тоже.

В эти дни оппозиционный журналист Мустафа Найем сделал такую запись в соцсети:

«Встречаемся в 22.30 под монументом Независимости. Одевайтесь тепло, берите зонтики, чай, кофе, хорошее настроение и друзей».

С этих «друзей» и «хорошего настроения» Украина полетела в новую реальность.

Первый митинг в Киеве 24 ноября собрал десятки тысяч (по некоторым данным — даже 150 тыс) участников. Вскоре компания переместилась на Майдан Незалежности.

Однако после неподписания соглашения мир не рухнул. Выборы президента Янукович наверняка бы проиграл, но они маячили ещё где-то впереди, а без динамики и конкретных предложений Майдан довольно быстро стух. Лидеры толпы не могли пообещать ничего, кроме новых митингов, так что Евромайдан начал быстро терять кураж.

28-29 ноября никакие соглашения в Вильнюсе подписаны не были, но к этому моменту народ на месте уже успел потерять запал. Если бы президент просто проявил спокойствие и выдержку, он бы, вероятно, благополучно досидел до новых выборов.

Однако в ночь на 30 ноября на площадь выходит отряд в несколько сотен бойцов спецподразделения МВД «Беркут». «Беркуты» проходятся по площади катком. Оставшихся на майдане людей (около 400 человек) разгоняют: 79 граждан получили разнообразные травмы, и 34 человека были задержаны. Как заявил градоначальник Александр Попов, протестующих разогнали… чтобы установить новогоднюю ёлку.

Зачем всё это делалось, сказать уже трудно. Янукович расценивал случившееся чуть ли не как провокацию против самого себя. Однако, вообще, понять массовое возмущение киевлян легко. Это потом они будут спокойно реагировать на стрельбу по людям боевыми патронами и шутить про «горелую вату», но на тот момент мордобой сам по себе был уже таким событием, которое вызывало массовый искренний гнев.

Теперь ещё недавно слабые и бесперспективные оппозиционные политики оседлали волну. Нюанс состоял в том, что лидеры протеста с самого начала были настроены на силовой перехват власти. И с этого момента противники Януковича играли только на повышение.