Злокачественный импорт.
Как отсутствие лекарств убивает онкобольных детей
Как отсутствие лекарств убивает онкобольных детей
Ежегодно в России от онкологии умирает более 300 тысяч человек, и эти показатели — лишь верхушка айсберга смертности. Данные не учитывают людей, которые умерли не в больнице и хосписе, а у себя дома, и выглядят это достаточно пугающе, даже несмотря на то, что в стране действует программа «Борьба с онкологическими заболеваниями». Проект ставит перед собой задачи по снижению уровня смертности, но власти упорно пытаются заменить заграничные препараты от рака на отечественные, которых по факту не существует.
Причин, по которым могут отсутствовать лекарства, две: «третий лишний» и указ об импортозамещении, который подписал Дмитрий Медведев.
Причин, по которым могут отсутствовать лекарства, две: «третий лишний» и указ об импортозамещении, который подписал Дмитрий Медведев.
Смертельное импортозамещение
История с «отечественными» лекарствами началась еще в 2015 году. Тогда правительством было подписано постановление Минпромторга «Об установлении ограничений допуска иностранных лекарственных препаратов при государственных закупках», которое лоббировали представители отечественной фармы и защищал министр промышленности и торговли Денис Мантуров. Фактически Медведев подписал постановление, ограничивающее госзакупки иностранных лекарств, если у них есть российские аналоги — так начался переход на импортозамещение.
Доля зарубежных препаратов, применяемых в онкологии, в последние годы на российском рынке снижается. В 2017 году их количество (в упаковках) составляло 43,6%. В 2019 году оно снизилась до 35,9%. Менее трети лекарств (28,8%) закупаются за рубежом, 8,3% производятся иностранными компаниями, локализованными в России, 62,9% – российскими фармкомпаниями.
При этом объем средств, выделяемых государством на закупку лекарств, растет. Так, в 2017 году государством было потрачено на закупку онкопрепаратов почти 79 млрд рублей, в 2018 — 88,8 млрд, в первом полугодии 2019 года — 65,1 млрд.
При этом объем средств, выделяемых государством на закупку лекарств, растет. Так, в 2017 году государством было потрачено на закупку онкопрепаратов почти 79 млрд рублей, в 2018 — 88,8 млрд, в первом полугодии 2019 года — 65,1 млрд.
Основная проблема состоит даже не в этом. Все так называемые «отечественные» препараты имеют огромное количество побочных эффектов при использовании.
— Нашего производства препараты по эффективности, точно такие же, как и зарубежные, то есть не доказана их неэффективность, — на условиях анонимности рассказывает детский онколог Елена. — Их неэффективность не доказана, но токсичность — доказана. Более токсичными являются препараты нашего производства. Соответственно осложнений у детей больше, чем было с импортными препаратами. Это и судороги, и осложнения на почки, на нервную систему — на самом деле их очень и очень много. Все это валится на плечи лечащего врача, который в ослабленный детский организм должен вводить дополнительные препараты уже от побочек.
Все эти месяцы, когда отсутствовали жизненно необходимые лекарства, онкологам приходилось выкручиваться. Даже если родители сами находили зарубежные препараты, лечащие врачи не имели право их ставить, ведь медучреждение должно самостоятельно обеспечивать пациентов бесплатными медикаментами. Но их не было.
— Если врач пойдет на уступки родителям и поставит импортную химиотерапию, то он спокойно может вылететь из больницы, — делится Елена. — Если нет препарата, то делают химию без него, то есть ставят химию ту, в которой есть комплекс препаратов. Допустим, нет «Винкристина» — все, значит, мы делаем химию без него. Либо ставим ту схему, где он должен быть, но без него, либо делаем совсем другую химию, где его нет. Если мы ставим химию без препарата, то общее действие комплекса лечения сильно сокращается. Иногда приходится ждать препарат несколько недель, например, тогда мы осознанно нарушаем назначенные интервалы. Но сделать что-то мы просто не можем.
Нарушение интервалов ведет как минимум к прогрессированию заболевания, а значит и увеличивает шанс рецидива. Но когда это проявится — неизвестно, ведь состояние больного можно списать на саму тяжелую болезнь. Есть еще одна деталь: рецидив из-за отсутствия лекарств и нарушения интервалов может проявиться и через год. Тогда получается, что последствия от почти полуторагодовой пропажи лекарств увидеть можно только через год или два.
Есть еще одно НО. По факту отечественного препарата не существует: все лекарственные средства для онкобольных основаны на китайской субстанции. С пандемией количество ввозимых в нашу страну субстанций резко сократилось, а значит, и создать «отечественное» стало просто невозможно.
Есть еще одно НО. По факту отечественного препарата не существует: все лекарственные средства для онкобольных основаны на китайской субстанции. С пандемией количество ввозимых в нашу страну субстанций резко сократилось, а значит, и создать «отечественное» стало просто невозможно.
— К сожалению, у отечественного производителя очень низкого качества компоненты, которые используются при приготовлении препарата. У нас на территории страны много фармпроизводителей, но они же здесь только пакуют. Они ничего не производят, все компоненты едут из Китая или Индии, — рассказывает президент Межрегиональной общественной организации «Ассоциация онкологических пациентов «Здравствуй» Ирина Борова. — Все «наши» препараты к тому же имеют накопительный побочный эффект, который может проявляться сначала в виде рвоты, высыпания.
Пропавшие лекарства
Ранее российские больницы уже сталкивались с дефицитом лекарств. В ноябре 2020 года благотворительные фонды написали открытое письмо Михаилу Мишустину. В нем говорилось, что больницы столкнулись с нехваткой 26 «незаменимых противоопухолевых препаратов». В этот список входили «Винкристин», «Этопозид», «Даунорубицин», «Митоксантрон» и другие. Их принимают в том числе и пациенты с излечимыми формами заболеваний, но их выздоровление без этих препаратов невозможно.
В Минздраве пояснили, что «Винкристин» для российских пациентов производят НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, израильская компания «Teва» и российская «Верофарм». «Тева» приостановила его ввоз в нашу страну еще в марте 2019 года.
«Верофарм» временно отказалась выпускать лекарство, но готова снова начать его производство не раньше марта 2021 года. Наращивать объем выпуска препарата поручили государственному НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. До конца года он должен дополнительно произвести 105 тысяч упаковок «Винкристин-РОНЦ» (ранее центр выпускал 46 тысяч упаковок в год), но и этого просто не хватает.
«Верофарм» временно отказалась выпускать лекарство, но готова снова начать его производство не раньше марта 2021 года. Наращивать объем выпуска препарата поручили государственному НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. До конца года он должен дополнительно произвести 105 тысяч упаковок «Винкристин-РОНЦ» (ранее центр выпускал 46 тысяч упаковок в год), но и этого просто не хватает.
— К ситуации нехватки онкологических препаратов, по мнению специалистов, привели правила «третий лишний», когда на госторги не могут выходить зарубежные производители, если есть два российских производителя, и правило «предельной цены», когда ограничения по «третьему лишнему» сняты, но установлена такая низкая цена препарата для госзакупок, что фармкомпаниям становится просто невыгодно производить препарат для российского рынка, — рассказала Readovka директор фонда «Подари жизнь» Екатерина Шергова.
Спустя месяц ситуация с этими лекарствами изменилась в лучшую сторону, и некоторые из них начали поступать в больницы. Но в декабре 2020 года препараты от рака снова начали пропадать.
18 декабря этого года уже Всероссийский союз пациентов опубликовал открытое письмо, в котором было сказано, что в последние месяцы в стране наблюдается дефицит лекарств. Из них 17 входят в список жизненно важных препаратов для онкобольных. Речь идет об «Азатиоприне», «Микофенолата мофетиле», «Метотрексате», «Адалимумабе», «Абатацепте», «Тоцилизумабе», «Этанерцепте», «Барицитинибе», «Винкристине», «Винбластине», «Этопозиде», «Ломустине», «Цитарабине», «Паклитакселе», «Палбоциклибе» и «Натализумабе».
На российском рынке существуют сразу несколько позиций лекарства от рака «Винкристин». Препарат входит в перечень ЖНВЛП. Например, один из производителей — НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. Фармсубстанцию, из которой производится препарат, центр закупает в китайском городе Гуанчжоу. Еще один производитель «Винкристина» — компания «Верофарм». Они, как и их коллеги из Блохина, также покупают субстанцию для производства в Китае.
Похожая ситуация складывается с еще одним важным лекарством от рака — «Этопозид», которое производит компания «Верофарм». Фармсырье также закупается в Китае. Чтобы производить в России лекарство от рака «Метотрексат», большинство производителей снова вынуждены обращаться к партнерам из Поднебесной и закупать сырье там. В стране его попросту нет.
18 декабря этого года уже Всероссийский союз пациентов опубликовал открытое письмо, в котором было сказано, что в последние месяцы в стране наблюдается дефицит лекарств. Из них 17 входят в список жизненно важных препаратов для онкобольных. Речь идет об «Азатиоприне», «Микофенолата мофетиле», «Метотрексате», «Адалимумабе», «Абатацепте», «Тоцилизумабе», «Этанерцепте», «Барицитинибе», «Винкристине», «Винбластине», «Этопозиде», «Ломустине», «Цитарабине», «Паклитакселе», «Палбоциклибе» и «Натализумабе».
На российском рынке существуют сразу несколько позиций лекарства от рака «Винкристин». Препарат входит в перечень ЖНВЛП. Например, один из производителей — НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. Фармсубстанцию, из которой производится препарат, центр закупает в китайском городе Гуанчжоу. Еще один производитель «Винкристина» — компания «Верофарм». Они, как и их коллеги из Блохина, также покупают субстанцию для производства в Китае.
Похожая ситуация складывается с еще одним важным лекарством от рака — «Этопозид», которое производит компания «Верофарм». Фармсырье также закупается в Китае. Чтобы производить в России лекарство от рака «Метотрексат», большинство производителей снова вынуждены обращаться к партнерам из Поднебесной и закупать сырье там. В стране его попросту нет.
Но есть и такие препараты от рака, сырье для которых все же можно найти в России. «Доксорубицин» могут производить из фармсырья «Омутнинской научной опытно-промышленной базы». Такая же ситуация сложилась и с «Даунорубицином».
Пока чиновники пытаются создать «свои» лекарства, тяжелые последствия импортозамещения валятся на больных детей, взрослых, которые и так уже сражаются с непростым заболеванием. Еще одним фактором пропажи препаратов являются новые правила ФАС.
Пока чиновники пытаются создать «свои» лекарства, тяжелые последствия импортозамещения валятся на больных детей, взрослых, которые и так уже сражаются с непростым заболеванием. Еще одним фактором пропажи препаратов являются новые правила ФАС.
ФАС и невыгодное производство
Кроме нового законопроекта, связанного с импортозамещением, в 2019 году вступили в силу новые правила ФАС, которые регулируют определения стартовой цены при осуществлении госзакупок. Это было сделано настолько неквалифицированно, что многие аукционы не состоялись. Из-за этого не выполняются программы обеспечения пациентов необходимыми лекарствами. В разных регионах объем таких срывов колеблется между 15% и 40%. Эти нововведения коснулись и препаратов от рака.
Годом позже, в 2020, ФАС снова приняла решения об отказе в согласовании предельных отпускных цен производителей на лекарственные препараты, соответствующие «Винкристину» в дозировке 1 мг/мл. Но вместо того, чтобы поддерживать равные условия для конкуренции, ведомство своими решениями уничтожает сам ее принцип и создает реальную угрозу жизни пациентов.
В октябре правительство РФ приняло постановление, которое определило механизм повышения цен на препараты из перечня ЖНВЛП. Но пока не очень понятно, сможет ли государство профилактировать исчезновение лекарств с рынка из-за ценообразования или же такие действия будут предприниматься только по факту уже имеющегося дефицита, отмечает в открытом письме Всероссийского союза пациентов Юрий Жулёв.
Поэтому можно говорить о том, что из-за введения этих правил возникнет дефицит базовых онкологических препаратов, а жизни миллионов людей окажутся под угрозой.
В октябре правительство РФ приняло постановление, которое определило механизм повышения цен на препараты из перечня ЖНВЛП. Но пока не очень понятно, сможет ли государство профилактировать исчезновение лекарств с рынка из-за ценообразования или же такие действия будут предприниматься только по факту уже имеющегося дефицита, отмечает в открытом письме Всероссийского союза пациентов Юрий Жулёв.
Поэтому можно говорить о том, что из-за введения этих правил возникнет дефицит базовых онкологических препаратов, а жизни миллионов людей окажутся под угрозой.
— Когда они выставили предельную цену, за которую производитель просто не сможет делать лекарства, у нас многие препараты ушли с рынка. Она ниже себестоимости. Такие препараты как «Дексаметазон». Это копеечный препарат, он сейчас нужен детям с онкологией, и они испытывают затруднения в получении. Он используется перед химеотерапией. И без него невозможно начать лечение. Для онкологического пациента все препараты должны быть, — говорит Ирина Борова.
— После писем благотворительных фондов, ФАС признал дефицит «Винкристина» и ещё одного препарата «Этопозида», поэтому закупочные цены на них были пересмотрены. Это уже как минимум шаг к решению проблемы дефицита этих двух препаратов, если условия фармкомпаниям покажутся рентабельными и они вернутся на российский рынок, — отмечает в разговоре с Readovka директор фонда «Подари жизнь» Екатерина Шергова.
Все эти факторы привели к патовой ситуации, когда самого импортозамещения не случилось, а зарубежные компании и вовсе не могут участвовать в торгах. Препаратов в России нет, а значит и лечения тоже нет.
Авторы расследования: Анастасия Бодрая и Анастасия Милюкова