В новом опросе ВЦИОМ, посвящённом религиозности жителей России, православными себя назвали 57% опрошенных (в 2017 г. – 60%), мусульманами – 5% (в 2017 – 7%), неверующими 19% (в 2017 – 17%), а колеблющимися 7% (в 2017 – 4%). Все изменения в пределах статистической погрешности, в современном мире ситуация для религии выглядит в России неплохо – скажем, в Чехии неверующих 47%, а ещё 30% отказываются отвечать на вопрос. Не внушает тревоги и соотношение конфессий – десять православных на одного мусульманина – залог взаимоуважительного отношения традиционных религий и ясной культурной идентичности страны.

Однако если посмотреть на разбивку по возрастным категориям, то ситуация начинает внушать тревогу. Да что там тревогу – впору звонить в набат. Среди молодежи 18-24 лет неверующими себя заявляют 42%, православными – 29%, а мусульманами 9%. То есть соотношение православных и мусульман составляет 3 к 1, а большинство молодежи о религии не задумывается или её отрицает.

Разумеется, такое положение дел в младшей возрастной группе – это во многом производное от молодого бунтарства и лёгкого отношения к жизни. Какая церковь – даёшь «Доту» и «Геншин Импакт»! С формированием серьёзного отношения к жизни, самостоятельным вхождением в традицию не только в качестве «детей», но и в качестве «отцов» положение значительно меняется. Но всё-таки не в такой степени, чтобы надеяться на естественное превращение 42% неверующих в верующих.

Да и непригодность молодого возраста к религиозному порыву сильно преувеличена. Я помню, как ночи напролёт читал сложнейшие богословские книги, часами стоял на молитве и всё время рвался в церковь, – дай мне, Боже, сейчас хотя бы десятую долю тех же сил и рвения. А были в моём круге общения молодые люди, религиозное рвение которых превосходило моё примерно на бесконечность. Православие в начале 90-х было религией молодых, причём в значительной степени, хорошо образованных мужчин. Но иных уж нет, а те – иуды.

Дело ещё и в определённом нравственном старении и расслаблении образа Православия в глазах общества, когда оно перестаёт восприниматься как религия сильных молодых мужчин. Именно эта категория опрошенных неслучайно принадлежит к самой радикальной части неверующих. Многие уходят в неоязычники, других привлекает культ «борцух». А ещё не так давно, прямо перед началом СВО, громко звучали заявления горе-богословов, что солдат – это едва ли не полуубийца, который должен, видимо, с кислой миной на лице исполнять свой тяжкий долг перед государством и не думать, что этим он служит православной вере и Святой Руси. И это притом, что такой подход прямо противоречит церковным канонам и святоотеческому учению.

Русские солдаты сражаются подобно их предкам 900 лет назад, под стягом со Спасом Нерукотворным, другие предпочитают чёрный «баклановский» флаг со словами «Чаю общевоскресенія мертвыхъ». А что делают некоторые чиновники? Они срывают такие флаги со зданий, запрещают проносить их на массовые мероприятия, объявляют экстремистскими. Волей-неволей обществу навязывается подсознательная установка, что православным не должно быть дело до Отечества, а патриотам – до Православия.

На фоне таких опросов вполне можно ожидать оживления пропаганды «антиклерикалов»: мол, смотрите, все заявления РПЦ, что она представляет православное большинство общества, – не соответствуют действительности, будущее за атеистической Россией, давайте-ка сокращать роль Церкви в общественной жизни, поменьше православствовать и побольше искать «диалога с атеистической молодёжью».

Было бы исключительно опасно поддаться этой пропаганде. Да, российское государство подчёркивает, что воспринимает веру как частное дело гражданина. Это хорошо в том смысле, что к религии никого нельзя принуждать силой. Но это не значит, что государство и общество должны быть религиозно нейтральны.

Все государственные и общественные институты России, вся историческая и культурная традиция базируются на Православии. Россия сформировалась и существует как православная цивилизация. Это определяет и нашу культуру, и многое в наших политических моделях, и даже геополитику, а главное – базовую идентичность народа России.

Если отдельный русский перестанет быть православным, он не перестанет быть русским. Если русские перестанут быть православными – они перестанут быть русскими.

Если неверие молодого поколения не пройдёт с возрастом и у нас сформируется атеистическое общество (впервые в истории, так как при всём государственном атеизме советский социум был криптоправославным), то вскоре наше государство обнаружит, что оно функционирует с большими сбоями, а в обществе образуется тяжёлый кризис ценностей. Мы просто не будем знать «кто мы?» Мы превратимся в общество с потерявшейся историей, поскольку вся русская история, нравится нам это или нет, это история святых и глубоко верующих людей – от князя Владимира, Александра Невского, Сергия Радонежского до Петра Столыпина, Юрия Гагарина и Георгия Свиридова. Мы превратимся в общество с потерявшимся местом в космосе.

Причём если кто-то из западников лелеет иллюзии, что мы станем ещё одним обществом победившего гей-парада, это тоже ошибка. Никакого всероссийского погружения в секулярный Запад не произойдет – потерявшую стержень Россию будут рвать на части, в том числе и буквально – в составе страны есть и большой исламский этнотерриториальный блок, и буддийский этнотерриториальный блок, активную деятельность развернут всевозможные секты, и одной харей кришны не отделаешься. Нравится вам слово «скрепа» или нет, но Россия рассыплется, как разбитое зеркало.

Упаси Бог кого-то загонять в церковь силой, но нам нужна последовательная программа восстановления православной идентичности у молодых людей. Хотя бы на том уровне, чтобы они не боялись сказать: «Я - православный», не стеснялись насмешек своих неверующих сверстников, наоборот, подтверждали своим примером духовную мощь Православия.

Православное Христианство ставит для человека максимально мыслимую планку – стать Богом. «Бог вочеловечился, чтобы мы обожились», – учил один из величайших отцов Церкви святитель Афанасий Александрийский. Вот этот смешной и жалкий человек, как мы, призван стать Богом, соединиться с Богом по благодати, чему способствуют и пришедший на землю Сын Божий Иисус Христос, и воплощающая Его волю и спасительную миссию Церковь. Это невероятно высокий и смелый идеал, к которому не приблизилась ни одна другая религия, и даже ни одно другое направление Христианства.

И вот об этом звенящем золоте величайшей религиозной идеи, которой созданы и русская цивилизация, и российское государство, наша молодежь знает крайне мало. Во-первых, из «толерантности» информация о Православии в общественной сфере максимально засушивается, выхолащивается, уравнивается с другими религиями и «светской этикой». Даже невинный базовый курс «основы православной культуры», на котором кое-как преподаются самые азы православного культурного языка, встречается во многих школах и регионах в штыки. Некоторые чиновники прямо-таки не скрывают к нему ненависти.

Но немало тревожных вопросов и к Русской Православной Церкви. Церковь – это и мистический организм, и объединение верующих, и важный общественный институт. За последние годы Церковь получила немало привилегий, и преференций, и большой кредит доверия от общества. У неё всего две первостепенных задачи. Первая – молиться за «богохранимую страну нашу Российскую, власти и воинство ея». Вторая – привлекать молодых верующих, формировать у них православную идентичность, найти путь к душе каждого соевого порриджа.

И вот со второй задачей пока явно не справились. Кто я, чтобы поучать, – жалкий грешник, но…

Церкви нужна миссия среди молодого поколения. Не «миссия среди субкультур», не подлаживание к молодежному языку – это все-таки второстепенно, а иногда даже вредно. А способность увлечь молодых верой, идеалами, историей, идентичностью Русского Православия. Способность превратить в идеал для молодых людей святых, а не очередных голливудских звёзд. Причём святые бывают разные – бывают воины и учёные, труженики и юродивые. Среди святых были и бывшие проститутки, и бывшие разбойники, и солдаты, и повара. Не было только специалистов по политкорректности. «Мы святые, а они – корректные. К вздоху Бог придет. К нам – придет. Но скажите, пожалуйста, неужели же Бог придет к корректному человеку?», – писал Венедикт Ерофеев.

Разумеется, чтобы вернуть молодёжь к Православию нам необходим порыв. И этот порыв нужен в Церкви. Но необходим и организация, государственная организация. Христианская Византийская Империя, а затем и Российская Империя представляли собой настоящую «инфраструктуру спасения». Само государство было заточено так, чтобы человек в нём мог родиться, жить и умереть православным христианином. И с нашего государства, если оно хоть немного хочет быть наследником Российской Империи, такой обязанности тоже никто не снимал, тем более что это, как было сказано ранее, вопрос выживания и для самого государства.

Поэтому возвращением молодежи в Православие должны заниматься и РПЦ, и министерства просвещения, образования и культуры, и общественные организации, и лидеры мнений. И не надо гоняться за «облико морале» тех, кто говорит о Православии – Церковь собрание не святых, а грешных и кающихся, и только после смерти мы узнаем, кто из каявшихся стал святым. И то узнаем не про всех. Всякий, кто ощущает себя хотя бы на донышке души православным, должен свидетельствовать о своём православии.

Лицемерная казённая толерантность тут вряд ли уместна – её ценой может стать то, что вся российская государственность, опирающаяся на православную цивилизацию, на православные ценности, идеалы, историю и культурные образы, может попросту сойти со своей оси и стать игрушкой внешних идеологических и религиозных сил. В этом случае не поздоровится и верующим, и атеистам.