Русь — ровесница православия. Многих это удивит, но это исторический факт.

Первое упоминание Руси в исторических источниках относится к 839 году, когда в Бертинских анналах было рассказано о прибытии из Константинополя послов народа Рос к франкскому императору. А в 843 году в Константинополе состоялся праздник Торжества Православия — победа правой веры над иконоборчеством.

Вместе с этим закончился период великих догматических споров о самой сущности христианства. К тому моменту, как для Руси пришла пора креститься, нам уже не угрожало впасть ни в одну из великих ересей — арианство, несторианство, монофизитство, иконоборчество — погубивших немало других народов той эпохи. Православие стало тем учением, к которому мы приобщились без всяких искушений.

Впрочем, одно всё же было. Это искушение латинством, католицизмом, искушение Западом. Однако здесь нам тоже повезло. Второй раз на арене большой истории Русь появилась в 860 году, осадив Константинополь (во главе похода, согласно нашей летописи, стояли Аскольд и Дир). Руководивший защитой города патриарх Фотий совершил вокруг стен крёстный ход с Ризой Богоматери, и произошло чудо — Русь не только отошла от Константинополя и прекратила военные бесчинства, но и прислала просьбу о крещении. Фотий не рассказывал ни о какой буре, которую выдумали позднейшие византийские хронисты, нет. Чудо умирения Руси было духовным. Ещё недавно насыщавшие свой меч кровью, а свои мешки награбленным русичи впервые увидели тот духовный свет, который позднее стал неотразим для Владимира Святого.

Святой Фотий, наш первый креститель, был не только самым образованным человеком своего времени во всей вселенной, но и родоначальником православия в том смысле, в котором это слово употребляется как противоположность западному католицизму. Именно Фотий через три года после прихода Руси впервые обратил внимание на отступление Запада от основ веры — ложное латинское учение о Святом Духе Filioque (то есть искажение Символа веры утверждением, что Святой Дух исходит не только от Отца, но «и от Сына»).

Фотий положил начало сознательному отмежеванию византийского православия от римского католичества и в богословском, и в каноническом, и в психологическом смысле. И для него тот факт, что чудесно прекратившая своё нападение Русь обратилась именно к Константинополю за крещением, был дополнительным доказательством его правоты в споре с римскими папами.

То, что Русь приняла византийское православие, имело для нас драматические духовные и цивилизационные последствия.

Прежде всего, мы совершили цивилизационный скачок. При «раздаче цивилизации» из папского Рима мы были бы в очереди четвёртыми, после старых римских земель Галлии, Германии, варварских королевств Польши и Скандинавии. Православие вместе с величайшей цивилизацией тогдашнего мира к нам пришло напрямую (определённую роль в переводе греческих текстов на славянский сыграла Болгария, но мы бы справились и сами).

В результате крещения Князя Владимира на Херсонесе мы получили слишком сложную для себя версию цивилизации, намного более богатую и утончённую, сияющую золотом, совсем не под стать нашим суровым северным заснеженным лесам. Средиземноморская цивилизация на Севере… Большинство принявших католичество североевропейских народов попросту отказалось от этой сложности, впав в протестантизм. Русские, напротив, решили сохранить свою золотую Византию во всей её красоте, а для того, чтобы это сделать, решили сами усложниться, создать огромную державу, великую империю, получить доступ к природным богатствам, военным технологиям, передовой науке и высочайшей культуре. Полёт Гагарина был предопределён в тот день, когда северная Русь приняла средиземноморское византийское православие и стала соответствовать ему, оставаясь в какой-то момент единственной православной цивилизацией во вселенной.

Однако этим культурологическим самопревосхождением дело не ограничивается. Православие определило не только нашу цивилизацию, но и структуру нашего Духа.

Византия (а с нею Русь) и Запад по-разному поняли христианство.

Запад принял Веру Христову как Закон, как свод заповедей и правил, которым нужно следовать, чтобы отвратить гнев Бога. Принесённое жертвой Христа Искупление трактовалось как спасение от Вины.

Византия и Русь поняли Веру Христову как Благодать, как осуществление высшего призвания и высшего задания, провозглашённого святыми отцами православия: «Бог вочеловечился, чтобы мы обожились». Человек «по благодати» должен не просто быть послушен Богу и получить некую награду, нет. Мы призваны приобщиться к божественной жизни Самого Бога, вместить в себя невместимое. Иисус Христос на кресте умер не только за прощение наших грехов, но и за нашу возможность обожиться. А путём к обожению стало стяжание Духа Святого, как обозначил эту центральную идею православия преподобный Серафим Саровский в своей беседе с Мотовиловым.

Запад в своей логике Закона пошёл по сути создания клерикальной сверхорганизации. Проведённая французским духовенством клюнийская реформа фактически восстановила в новых декорациях кельтский орден друидов с его таинственностью и дисциплиной. В конечном счёте к концу Средневековья католицизм обратился в грандиозную транснациональную корпорацию, в которой святые создают «прибыль» — так называемые «сверхдолжные заслуги», превосходящие необходимый минимум для их спасения, а римские папы распределяют эти заслуги среди не столь удачливых верующих, зачастую за деньги в виде индульгенций.

Протестантизм, возникший как протест против индульгенций, сохранил, однако, всё тот же бизнес-подход к христианству. В радикальной версии протестантского вероучения, кальвинизме, индивид провозглашался единоличным владельцем всех своих «заслуг», которые теперь давались ему от рождения (Кальвин учил, что каждый человек заранее предопределён к гибели или спасению), а его избранность выражалась в материальном богатстве. Ожесточённая битва между двумя школами распоряжения спасением — католической-корпоративной и протестантской-индивидуальной — продолжалась в Европе 150 лет.

Византия и Русь на пути Благодати не нуждались в создании корпорации спасающихся. Они сохранили старинный мир нормальной для человека общественной жизни — мир Империи. В нём каждый на своём месте по мере своих сил и божественного призвания стяжал благодать Духа Святого, чтобы быть с Богом и в Боге. Жития Святых — чтение византийского и русского мира — указывали тысячи различных путей к Богу, хотя любимым было, конечно, монашество.

Не существовало такого негреховного занятия и жизненного поприща, на котором невозможна была святость. Да и с греховными все не так однозначно — вспомним песню о разбойнике Кудеяре, житие Марии Египетской или старинную историю из патериков о старейшине блудников Сергии, который, чтобы спасти монахинь от изнасилования разбойниками, заменил их блудницами из своего публичного дома, а те потом не захотели расставаться с иноческим облачением.

Православный не торгуется с Богом о своём спасении, а со всей полнотой жизни великого народа, великой империи, великой цивилизации, на всяком месте и во всякое время старается дышать всей полнотой Благодати и стремиться к жизни с Богом. К концу Византии и к началу возвышения Великороссии это мировоззрение приобрело свою доктринальную законченность в учении исихазма, богословски обоснованном св. Григорием Паламой. Именно исихазм стал тем стержнем, благодаря которому не превратились в потурченцев православные в Османской империи после падения Византии и русские иноки, а с ними и русские воины, пронесли свою сокровенную молитву за полярный круг и к проливу между Азией и Америкой. Великая Россия создавалась молитвой и мечом. И это была именно православная молитва, устремлённая к стяжанию Духа Святого.

В эти решающие столетия Русь стала поистине Святой Русью, потому что сокровенная молитва жила в сердце и инока, и митрополита, и князя, и воина, и купца, и крестьянина. В некоторые моменты Русь возвышалась до агиократии, например, в годы Куликовской битвы, когда её историю направляли святой князь Дмитрий Донской, святые митрополиты Алексий и Киприан, преподобный игумен Сергий Радонежский. Они не всегда были согласны между собой, но живший в них Святой Дух вёл русскую историю выше человеческих заблуждений и разделений.

Православие для русских — это наследие, это традиция, это идентичность. Но прежде всего это Святой Дух, в котором живёт наше сердце даже в мимолётном молитвенном вздохе. Быть Россией — значит быть Святой Русью, исполненной Святым Духом.

Автор: Егор Холмогоров