В последние месяцы украинская (и заодно западная) пропаганда претерпела заметную эволюцию. Долгое время обработка наших дорогих сограждан сводилась, условно, к тому, что ты, Ваня, в принципе парень ничего, но власти у тебя скверные, сдавайся, политрук лжет, в плену кормят хорошо.

Смысл такого подхода был в целом очевиден – раскрутить как можно большее число россиян на панику и всяческие необдуманные решения. Сдача в плен (для солдат), бегство из страны, перетягивание на свою сторону лидеров мнений, общая деморализация чувством вины и горечи. Нельзя даже сказать, что это вообще не работало: некоторым удалось выжечь мозги до полного безумия (вспомните всех этих людей с билетами за пять тысяч долларов до Тбилиси и чуть ли не Кандагара), многих – просто завалить грузом вины до того, что люди уехали и теперь продолжают жить от Бишкека до Буэнос-Айреса.

Но потенциал пропаганды в этом направлении оказался более-менее исчерпан. Злобных идиотов, призывающих бомбить проклятую рашку, живя в самой России, так и не удалось набрать достаточно много, чтобы сделать их существенным фактором в масштабе страны. Не состоялось бунта элит, массы также не пошли штурмовать Кремль, все антиправительственные акции были легко и быстро подавлены полицией. Раскол получился, но вместо внутренней смуты вышло массовое бегство недовольных, что, конечно, было вовсе не тем, чего хотели бы в Киеве (и других столицах).

С другой стороны, боевые действия оказались настолько ожесточенными, насколько, кажется, никто не ждал. Яростный штурм Мариуполя, расстрелы пленных, разрушенные города, огромные потери среди солдат с обеих сторон, тяжелые потери среди гражданских… Уровень ожесточения вырос драматически, даже по сравнению с войной на Донбассе.

В результате изменился и тон пропаганды. В 2014 году основные СМИ хотя бы стеснялись явной дегуманизации. К настоящему моменту от химеры, называемой совестью, окончательно освободились все. Современные пропагандистские акции испугали даже Арестовича, который все-таки счел нужным заметить, что некоторые вещи уже немного перегибают палку. Приглашение на рождественский(!) концерт в органный зал, выполненное шрифтом, стилизованным под трупы российских солдат – это креатив, который все-таки даже в 2014 смотрелся бы экзотично. Трудно представить, что сказал бы виновник торжества, дату чьего рождения так отмечают. Остается ждать только человеческих жертв во имя Иисуса – говорят, некоторые племена каннибалов экваториальной зоны когда-то так делали, так что дно еще не достигнуто.

Они не с правительством воюют. Им реально надо, чтобы мы все или померли, или оказались настолько забиты, чтобы отдаться на милость и расправу Украине.

Озверение – оно, как героин, действует быстро и необратимо. «Мы не беспредельничали, потому что еще не знали, как это», – рассказывал о своем опыте войны в 2014 году один из солдат. К 2023 все уже научились, учить больше никого не нужно. Пропаганда на сей раз не то чтобы накручивает сограждан, она скорее следует за общественным запросом. В конце концов, тот же шрифт с трупами – его не ЦИПСО выдумал, это вполне себе низовое творчество.

Любой ли украинец так настроен? Естественно, нет. Другое дело, что если человек не хочет отрезать головы, жрать трупы и пить кровь, то его шанс быть услышанным на Украине равен нулю, а шанс сесть в тюрьму за демонстративный отказ участвовать в оргии каннибалов – нулю далеко не равен. Так что мы в прямом эфире наблюдали и наблюдаем, как политический конфликт перерос для этой стороны в экзистенциальный. Если слишком долго повторять мантры про орков, сам уверишься, что разговора быть не может – орки другой биологический вид.

Это не армия воюет с армией. Это общество воюет с обществом.

Для кого и чем это на самом деле опасно? В первую очередь для самой Украины. Войны обычно кончаются мирным договором. Какой мирный договор можно заключить с представителями другого биологического вида, которых ты сам объявил орками и колорадскими жуками – Бог весть. Политически активная часть общества на Украине не то чтобы готова умереть, это было бы полбеды. Она, напротив, активно хочет умереть, она хочет в танке сгореть, и в том видит смысл бытия, и в этот же танк утрамбует сапогом тех сограждан, которые недостаточно восхищены такой программой. Худшее озверение – это озверение гражданского, озверение мирного человека, который решил, что он пассионарий. Солдат остановится, политик остановится, патриотический сектант удержу не знает. Именно поэтому там настолько массово разделяется желание «воевать до полной победы».

Но для России этот подход тоже отрезает дорогу назад. Раз противник уже на всю громкость врубил свое «Радио тысячи холмов», и по холмику уже в каждой голове, стало быть, единственный способ успокоить этакого врага – принять серьезность положения и сделать все, чтобы противник был разбит на поле боя. И это, кстати, означает еще и то, что всяческие попытки прямо во время войны договориться по каким-то деловым вопросам, добиться чего-то политическими уступками и т.д. – заведомо обреченная идея. Противник объявил нас экзистенциальным врагом. Значит, такой характер войны остается принять и жить, исходя из него. По этому лесу ходит маньяк, иский перерезать тебе горло.

И пока ты не отобрал у него нож, спокойно спать ты не можешь.