Когда война закончится, у нас ничего не остановится на длинной дистанции и нам придётся отстраивать державу дальше. Собственно, по-настоящему сложное начнётся именно тогда, когда война окончится. Легко быть собранным, когда тебе непрерывно колют шилом под границу. Сложнее собраться, когда, кажется, опасность не угрожает. Но, скажем честно, смерть через год и через день — это в одну цену. Если у тебя есть время, его надо использовать: защититься, предусмотреть возможности катастроф. Приготовиться. Оставить прочные основы будущего потомкам.
Всё это задача не на две недели. Всё это не достигается рывком. И у нас будут и психические срывы, и «за что я воевал — и разные эпитеты». Мы трудимся и будем трудиться — без гарантии, что что-то получится, но с гарантией, что получится не всё. Зная, что есть сейчас и будут в дальнейшем те, кто очень постарается, чтобы ничего не получилось. Зная, что собственная государственная машина работает не идеально и мы сами, общество, не идеальны. Мы несовершенны и будем ошибаться, будем тупить, будем трусить, будут у нас сбои и срывы.
Активность, неравнодушие — это должно быть новой нормой. Способность не выступать при истории болельщиками, а быть её участниками. Не сейчас вот за две недели, а всегда. Не просто принимать чужую боль как свою, а влетать с двух ног в ситуацию, нести ответственность, действовать. Весь потенциал, о котором много говорим, — это то, что при нас есть, но мощность этого движка можно ещё наращивать и наращивать.
Тут государство, конечно, со своей стороны также должно шаг навстречу сделать. Общественная активность — это уже давно не «носочки солдатикам связать», хотя носочки солдатам — тоже хорошо. Но вот зелёная улица для массовой активности, налоговые льготы для тех, кто делает что-то общеполезное, — это и мало стоит государству, и полезно для него же в перспективе.