И сейчас я совсем не хочу спорить, что лучше — хруст французской булки или пломбир за рубль 20. Люди вы взрослые, а мои политические взгляды известны. Разберётесь тут и без меня. В конце концов, этот текст совсем о другом — скорее о том, что яркие, словно огни уходящего под воду «Титаника», красно-белые образы и споры заменили собой Россию реальную. Ту Россию, что появилась на свет после 1991 года — и с тех пор её стало принято называть «этой страной».
И такой, казалось бы, удивительный социальный феномен совсем не трудно объяснить, потому что и белым, и красным было одинаково тяжело любить Беловежские или Хасавюртовские соглашения и ими восхищаться (я бы назвал ещё и третьи — но в наше время, пожалуй, не стоит). Одинаково сложно признать предательство русских на постсоветском пространстве или предательство сербов в югославских республиках. Любить «эту страну» было, конечно, нужно, но всё же немножечко да стыдно. Как если бы твоя родная мать стала бомжихой, пропила квартиру, дачу и вот-вот пропьёт тебя самого.
По этой причине люди и полюбили давно уже почивших «бабушку с дедушкой». В ситуации идеологического вакуума историческая мифология всегда выходит на передний план, ведь это лучшее средство для национального эскапизма. У кого-то есть Внутренняя Монголия, а у кого-то — благословенная РИ и небесный СССР. Как говорится, jedem das Seine.