«Война — это путь обмана», — учил китаец Сунь-цзы. В ещё большей степени война — это путь самообмана. Люди то и дело принимают за факты то, на что надеются, или то, чего боятся. Не одна армия была разгромлена собственными страхами. Не один полководец потерпел поражение благодаря розовым очкам.

Всё, что говорится о войне с не меньшим, а, пожалуй, и большим правом, может быть отнесено и к дипломатии. В конечном счёте война и есть дипломатия, дошедшая до крайних форм. Однако если в войне обычный человек участвует хотя бы в качестве солдата, то к дипломатическим манёврам простые смертные не причастны. Им достаётся удел пассивных зрителей, которые по косвенным признакам, по теням и шелесту ветра, по бликам на своих пикейных жилетах, пытаются угадать направление дипломатических движений.

На самом деле дипломатия никогда не была уделом демократии. Единственный опыт непосредственного управления внешней политикой со стороны народа был поставлен в демократических Афинах. И закончился… не очень. Пока во главе Афин стоял мудрый Перикл, он формировал международные отношения самовластно до той степени, что однажды в финансовом отчёте народу указал строчку: «На нужное дело» (деньги пошли на подкуп спартанского командующего), и народное собрание утвердило этот документ. Однако после смерти правителя афиняне целое столетие управляли внешней политикой всенародно, хотя и с подначки всевозможных «демагогов». Результатом стали катастрофическая сицилийская экспедиция, в которой погибло всё афинское войско, затем проигрыш Пелопоннесской войны, а через столетие – авантюрный вооруженный поход против Филиппа Македонского и его проигрыш. В общем внешняя политика большинством голосов до добра не довела.

В современных демократических и как бы демократических государствах избиратель практически никогда не может влиять на внешнюю политику напрямую. Зато на неё влияет общественное мнение, манипуляции которым и на своей стороне, и на стороне противника являются важнейшей частью дипломатической борьбы. Порой настроение народа доводят до натурального психоза.

Именно таким психозом прусский канцлер Отто фон Бисмарк довёл Францию до войны с Пруссией. У этих двух государств были серьёзные дипломатические недоразумения, связанные с претензиями одного из Гогенцоллернов на престол в Испании. Французский посол заявился к прусскому королю Вильгельму в Бад-Эмс и потребовал, чтобы тот формально запретил родичу выдвигать свою кандидатуру на испанский престол. Король вежливо ответил, что такой формальный запрет налагать он не вправе, и стороны договорились, что продолжат переговоры в Берлине. Когда депеша об их встрече попала в руки Бисмарка, он отредактировал её, убрав всю информацию о предстоящем продолжении диалога. Уведомление заканчивалось так: «Тогда его величество отказался принять французского посла и велел адъютанту передать, что более не имеет ничего сообщить ему». Провокация удалась на славу — в Париже начались шумные антипрусские демонстрации, в прусском посольстве побили окна, началась война. Её французы с треском проиграли, лишились Эльзаса и Лотарингии, а Германия была провозглашена империей. Такова была цена спровоцированного Бисмарком психоза.

Атмосфера именно такого психоза сложилась сегодня вокруг слухов о возможных переговорах, перемириях, завершении или незавершении СВО. Настроения от «трампомании» к «трампофобии» сменяются, пожалуй, с ещё большей скоростью, чем настроения самого американского лидера. Из случайных фраз и жестов даже второстепенных фигурантов строятся развёрнутые конспирологические теории. Об уровне бессмысленного разгоняемого хайпа говорят даже не заголовки, а самостоятельные новости: «Самолёт спецпосланника Трампа Уиткоффа пересёк границу с РФ», «Девочка, девочка, гроб на колёсиках нашёл твою улицу!».

Люди изматывают свою психику, делают поспешные политические выводы, принимают даже личные жизненные решения на основе непроверенной информации и собственных фантазий. Впору уже по аналогии с «туман войны» вводить термин «туман дипломатии». Тем более, что именно в дипломатической сфере пустить туман является важнейшей частью переговорного процесса.

Чтобы не сломать голову в «тумане дипломатии», необходимо принимать в расчёт некоторые важные истины.

Инсайдеров, которые владеют информацией о реальном ходе переговорного процесса, целях и условиях сторон, чаще всего единицы. Причём в полной мере они владеют только подробностями своей стороны, а сведениями от партнёра лишь избирательно.

Публике инсайдеры сообщают известную им информацию крайне неохотно и в высшей степени избирательно, а иногда и со значительными искажениями, как в случае с вышеупомянутой Эмсской депешей.

Почти всегда целью дипломатических инсайдов является стремление повлиять на общественное мнение в стране партнёра по переговорам или в своей собственной.

Например, классическим инсайдерским «вбросом» является информация о том, что другая сторона согласилась на определённые условия, в то время как она на них не соглашалась. Это попытка поставить перед фактом, а в случае отказа обвинить в «измене слову»: видите, писали, что они согласны, а они говорят, что не согласны, значит им нельзя верить.

Очень часто целью опубличивания той или иной информации — всевозможных «утечек» и «сливов» является срыв договорённостей, которые стали достоянием гласности или раздувание недоверия между ведущими переговоры сторонами.

Вокруг любого дипломатического процесса как рой навозных мух вьются псевдоинсайдеры. Они публикуют информацию, которая не соответствует действительности. Зачастую просто высосанную из пальца. Причин, по которым это делается, может быть несколько — желание повлиять на переговоры, желание раздуть собственную значимость и придать себе вес, порой с корыстной целью.

Таким же способом наведения морока является публикация всевозможных «прогнозов», «экспертиз», «планов». Целью подобных тестов становится сужение горизонта возможных решений до тех, которые уже «знакомы» публике. Навязывание своей повестки.

Например, все последние месяцы регулярно появлялись всевозможные изложения «мирного плана Трампа» от лиц, которые ну никак не могли быть о нём осведомлены, вроде одиозного Бориса Джонсона. Целью этой словесной туфты было сужение возможного горизонта решений для Белого дома.

Западный подход к освещению дипломатических процессов — это именно бесконечная «игра инсайдов», в которой только крайне искушённый читатель может отличить вбросы от «Блумберг» и «Рейтер», информацию от тех, кто реально близок к центрам принятия решений, от пропагандистских псевдоинсайдов недоброжелателей. Сам Трамп, впрочем, охотно играет в эту игру и постоянно вбрасывает туманную и трудно проверяемые данные, намёки и даже провокации.

Для русской дипломатии такие игры нехарактерны. Дипломатов Русского царства, Империи, СССР с момента патриотического поворота и современной России объединяет общая черта — отстаивание чёткой позиции, навязывание, в том числе волевое и силовое, своего взгляда на ситуацию. Традиционная русская дипломатия всегда описывалась евангельской формулой: «Да будет слово ваше: Да — Да, а Нет — Нет». Мы всегда стремились к рациональной определённости, но добивались того, чтобы эта определённость была в нашу пользу. На провокативные инсайды мы даём ёмкие опровержения, а чаще всего попросту игнорируем.

Поэтому оппонент предпочитает морочить прежде всего голову нашего народа. Основным инструментом напускного тумана является разгонка ожиданий у публики скорого перемирия. Многочисленные вбросы об ослаблении санкций, о возвращении западных брендов, о том, что уже «всё сговорено», должны запустить трепыхания у нашей до сих пор скучающей по Пикадилли тусовки. Чики начнут чистить пёрышки в ожидании встречи с брендовыми магазинами, деловые люди — подсчитывать барыши от наступающего геополитического расслабона. И те, и другие, по мысли авторов вбросов о скором благорастворении воздухов, должны создать группу давления, которые вынудят российскую власть пойти на невыгодные стране условия, лишь бы потрафить тем, кто хочет успеть на «мир» к новому сезону.

Иными словами, эйфория завершения оказывается информационным оружием в руках противника. И уже потому должна быть по возможности зачищена из нашего информационного поля. Рассуждения о том, что скоро мы не будем вспоминать СВО так же, как не вспоминаем Covid, — откровенно опасны. Проблематика, которая вызвала спецоперацию, была в центре внимания с 2014 года и вряд ли уйдёт из фокуса даже в случае завершения боевых действий, до которого тоже ещё немало предстоит борьбы и усилий.

А те изменения в русском обществе, которые СВО принесла, — патриотизм как норма, недопустимость антироссийской позиции, напряжённая борьба с коррупцией, выдвижение героев, совершенствование армии, укрепление независимости и импортозамещения экономики — ни в коем случае не должны уйти из повестки или быть оттеснённым на второй план.

Даже если предположить маловероятное, что американцы прогнут украинские власти на полноценный мир, за последние месяцы было многократно засвидетельствовано, что Евросоюз встал на рельсы подготовки войны с Россией. Если не Украина, то Прибалтика и Калининград вполне могут оказаться новым фронтом. Может нам угрожает «нашествие двунадесяти языков», может быть, наоборот, России (не исключено, что вместе с Америкой) придётся освобождать Европу от гомолиберального тоталитаризма и защищать страны, которые решатся порвать с линией Брюсселя. Но считать, что прекращением конфликта с США (если он действительно прекратится) исчерпаются стоящие перед Россией угрозы и вызовы, и можно будет расслабиться — это и глупость, и измена одновременно.

Сегодня русскому обществу прежде всего нужно унять психоз. И психоз «слива», когда любой диалог вызывает квазипатриотическую истерику. И психоз «завершения», когда долгий и очень трудный путь диалога сводится к беспринципному договорняку послезавтра. Необходимо перестать блуждать в тумане дипломатии, то и делом натыкаясь глазом на торчащие ветки.

У России есть фундаментальные, неоднократно публично заявленные цели СВО. Есть конституционно утверждённые границы. Есть принципиальные национальные интересы, которые хорошо известны и нам, и минимально вменяемым западным экспертам. Так что на разворачивающийся процесс российско-американского диалога надо смотреть спокойно и без суеты.

Победа под Суджей – это не «последняя операция СВО», как уже заквакало болото, а демонстрация того, что мы способны сделать, когда хорошо подготовились и сломили волю противника.

Автор: Егор Холмогоров