Исторически Волынь – глухая область болотистых лесов на северо-западе Украины – неоднократно меняла владельцев. Сначала она была частью средневековой Руси, затем входила в Речь Посполитую, позднее была включена в Российскую империю и после революции 1917 года перешла в состав Польши, которая саблей вырубила себе обширные куски распавшейся Российской империи у советской России.

На 1939 год примерно 70% населения Волыни составляли украинцы, еще 16% – поляки и 10% – евреи, все остальные – совокупно около 4-5%. Польским отставникам централизованно передавали удобные земельные участки, так что национальный вопрос был, как обычно, осложнен экономикой: «ляхи» были в среднем намного зажиточнее.

Осенью 1939 года Польша была быстро разгромлена Германией. СССР на этом фоне ввел войска в западные области Украины и Белоруссии и присоединил их. Ну а в 1941 году началась Великая Отечественная, и нацисты оккупировали Волынь в течение пары недель.

Однако эту область гитлеровцы контролировали слабо. Для логистики и экономики Волынь имела мало значения, стратегически она теперь находилась глубоко в тылу у немцев. Так что, собственно, нацисты разве что расставили гарнизоны по городам. Зато вокруг них в лесах кипела жизнь. На Волыни действовали польские партизаны – «Армия Крайова», советские партизаны и, наконец, украинские националисты из ОУН.

Положение ОУН было наиболее благоприятным. Украинцы пользовались прямым покровительством или, по крайней мере, дружественным нейтралитетом нацистов. Несмотря на то, что вскоре после начала войны Степана Бандеру отправили в лагеря, особой враждебности между ОУН и нацистами не было: лидеры националистов считали, что операции против немцев будут «играть на руку Москве».

Национальная политика ОУН была вполне определенной: она очертила круг враждебных национальных меньшинств, которые подлежали «уничтожению в борьбе». В программном тексте «Указания на первые дни организации государственной жизни» прямо говорилось: «наша власть должна быть страшна для ее противников. Террор для чужинцев-врагов, и своих предателей». Кстати, этот шедевр риторики составлялся еще в мае 41-го.

Какое-то время националисты занимались в основном пропагандой, но в конце 1942 года, когда стало ясно, что Германия проигрывает, они решили действовать на перспективу и зачистить Волынь от «чужинцев». Поляки, как самая многочисленная неукраинская община, рассматривались как главный враг: «всех выселить, тех же, которые не захотят уезжать, уничтожать».

Радикальный перелом произошел в 1943 году. Нацистская вспомогательная полиция, набранная из украинских националистов, начала массово дезертировать. Эти люди в основном шли в части ОУН. Всего таким образом украинское подполье обогатилось примерно пятью тысячами бывших карателей. Эти люди уже имели непосредственный опыт геноцида и прекрасно понимали, как это делается технически. Понятно, что они также не были отягощены химерою человеколюбия.

Ключевым персонажем грядущей чистки стал «Клим Савур» Дмитрий Клячковский, местный полевой командир ОУН.

Позднее арестованный НКВД боевик ОУН Юхим Орлюк показал на допросе:

Примерно в мае или июне месяце 1943 г. в село Могильное приехали два человека, одного из них жители села называли «Железный» из села Островок, расположенного примерно в 1 км от гор. Владимир-Волынский. Другого человека я не знаю. Они собрали в школе с. Могильное всех жителей-украинцев села Могильное и заявили, что они посланы из украинской повстанческой армии. Далее «Железный» спросил у присутствующих, хотят ли, будут ли они воевать против врага (против кого конкретно, не сказал). Присутствовавшие ответили, что против врага они воевать будут. Далее он говорил, что немцы войну проиграют, что в Германии вспыхнет революция, что Красная Армия дойдет только до старой границы и что в это время Украинская повстанческая армия, которая насчитывает в себе много народа, восстанет и будет создано самостоятельное украинское государство.

Клячковский был настоящим фанатиком и маньяком. Кроме поляков, он требовал уничтожать бежавших советских пленных и вести внутренние чистки в вооруженных формированиях самой ОУН. Даже в составе ОУН некоторые командиры считали его методы и планы экстремистскими, но «Савур» пользовался широкой свободой рук.

В конце зимы 1943 года началась зачистка. 9 февраля боевики ОУН напали на село Паросля. Поляков убивали топорами и сельскохозяйственным инвентарем. В марте та же участь постигла село Липники. Среди немногих выживших был ребенок полутора лет Мирослав Гермашевский, который позднее станет первым польским космонавтом. В 1943 году его деда закололи штыком, ребенка подобрали на следующее утро в снегу.

Советские партизаны в апреле 1943 года докладывали на «Большую землю»:

«В Цуманском районе перед сотней национальной армии поставлена задача уничтожить поляков. Вырублено население и сожжены пункты Заулок, Галиновск и др. 29 марта в с. Галиновка зарублено 18 человек, остальные ушли в лес. Поляку врачу его жена привела бандеровцев (националистов), они отрезали врачу уши и нос. В селе Пундынки расстреляно до 50 поляков».

Для польских и советских партизан Волынь была периферийной зоной, а возможности на этой территории – ограниченными. К тому же этническая чистка была начата резко и стала для них неожиданностью. Поляки пытались формировать «пляцувки» – отряды самообороны, а также маневренные группы для помощи им. Однако всем этим отрядам остро недоставало оружия и патронов. Попытка организовать переговоры кончилась тем, что парламентер, офицер и поэт Зигмунт Румель был схвачен вместе с двумя сопровождающими. Всех запытали до смерти.

Технология истребления населения была давно отработана, тем более что многие боевики украинских сил пришли в ОУН прямо из тесных рядов карателей. Села оцеплялись, жителей сгоняли в какое-то одно здание и там сжигали. Вместе с поляками убивали украинцев, которые им помогали. Там, где людей почему-то не жгли, убийства совершали при помощи сельхозинвентаря: топорами, вилами, дубинами – экономили боеприпасы.

Зачастую сначала с людьми обращались корректно, чтобы поляки не разбежались сразу. После зачистки иногда устраивали повторную, целью которой были те, кто спрятался в первый раз и вернулся на пепелище.

Жертв грабили, женщин перед убийством часто насиловали, дома сжигали. Также уничтожались культурные ценности. Так, в селе Порицк поляков расстреляли прямо на мессе, после чего храм XVIII века подорвали и сожгли. Детей не щадили, и иногда они составляли больше половины убиенных.

Украинских крестьян вязали кровью, заставляя участвовать в расправах. Освободившуюся землю, разумеется, занимали.

Нацисты использовали резню в своих целях: на Волынь ввели польские полицейские части из коллаборационистов, и они убивали уже украинцев, чтобы накрутить градус взаимной ненависти.

Пик расправ пришелся на лето 1943 года, но в меньшем масштабе зачистки продолжались до зимы. Всего было убито, по разным оценкам, 40-60 тысяч поляков, а также около тысячи украинцев, уличенных в помощи убиваемым, около тысячи евреев и более сотни русских. Польские партизаны и пронацистские польские полицаи перебили в виде ответной любезности около 2 тысяч украинцев.

Эту пляску смерти остановила РККА, освободившая Волынь заодно со всей остальной Украиной в 1944 году. После этого русские начали методично отлавливать и сажать, либо уничтожать карателей. Дмитрий Клячковский, ключевой архитектор чистки, был вычислен благодаря пленению полевого командира Юрия Стельмащука. Стельмащук не продемонстрировал на следствии никакой стойкости, раскололся, как гнилое полено, сдал всех, кого знал, и пытался на суде избежать уголовной ответственности. Там он врал, будто саботировал резню, но в качестве беспристрастной оценки славных подвигов услышал приговор и получил от советского правосудия девять грамм любви с хрустом между бровей. По показаниям Стельмащука, русские наведались в укрытие Клячковского, и палач был уничтожен в перестрелке.

Волынская резня стала поистине чудовищным локальным сюжетом Второй мировой. Впрочем, история историей, а конъюнктура – конъюнктурой. Современным отношениям между Польшей и Украиной эта душераздирающая история не мешает…